Чего он туда натолкал? Совершенно неподъемный баул.
– Скажешь, Орест Львович сидел весь день над пробирками, –
усмехнулся Туманов, – контейнер приносили два раза. Чего там, ты не поняла.
Какие-то колбочки, пробирочки… В общем, ничего особенного. Стой, вот моя
машина.
Он щелкнул брелком сигнализации. Вызывающе роскошный
серебристый «глазастый» «Мерседес» коротко гуднул и мигнул фарами. Орест
Львович запихал пакеты, которые нес сам, в багажник, сунул портфель на заднее
сиденье и резко стартовал. Я поглядела ему вслед, вспоминая недавно оброненную
начальником фразу: «Трудно на тысячу триста рублей кормить семью».
Ох, похоже, что милейший Орест Львович лукавит. Судя по
автомобилю, он тратит тысячу триста на бензин, причем в неделю. Жена и детки
Туманова, должно быть, успешно побираются у метро.
Глава 15
Кое-как, нога за ногу, я побрела назад в институт. День
прошел абсолютно бездарно. Ничего не узнала. Нет, все-таки получила информацию,
причем крайне разностороннюю. Значит, так! Анна Константиновна за что-то
настолько ненавидит Ореста Львовича, что готова приплачивать из своего кармана
лаборантке, чтобы получать компромат на мужика. Орест Львович, в свою очередь,
терпеть не может кадровичку и хочет подложить ей свинью. Еще Анна
Константиновна радовалась до неприличия, узнав о смерти директора. Впрочем, это
я выяснила еще вчера. Сегодня-то что еще узнала?
Я со вздохом вошла в холл. Орест Львович варит в рабочее
время крем и торгует им. Это все. Нет, еще стало известно, что некая баба, Люба
Ракитина, без конца делает аборты. Пожалуй, это самое удивительное. Вот уж не
предполагала, что бывают такие особы. Неужели ей не жаль себя? Ну и что? Каким
образом все это приближает к разгадке пропажи яйца? Абсолютно зря потраченный
день! Внезапно мной овладела мрачная решимость. Нет, так просто не сдамся.
Сейчас зайду к Анне Константиновне и расскажу ей про крем. Представляю, как
обрадуется тетка. Я же воспользуюсь ее хорошим настроением и узнаю, кто такой
Яков и где он тут служит, еще расспрошу про Владимира Сергеевича, которого она,
судя по всему, тоже терпеть не могла. А вечером дозвонюсь до этой Жанны.
Полная планов, я поскреблась в дверь. Нет ответа. Пришлось
без разрешения заглянуть внутрь. Кабинет был пуст. Неужели ушла? Вот странно:
часы показывают десять минут восьмого, кадровичка должна быть здесь. Нет, она
явно на работе, потому что рядом с перекидным календарем лежит мобильный
телефон и стоит добротная, хотя и устаревшей модели, кожаная сумка. Я перевела
глаза вниз и увидела… лакированный ботиночек, торчавший из-за боковой стенки
стола. Сердце нехорошо сжалось. Чувствуя легкое головокружение, я обошла стол и
увидела Анну Константиновну. Женщина лежала скрючившись, она напоминала
увиденный мною вчера эмбрион собаки, только во много раз крупнее и одетый. Один
рукав блузки был высоко закатан, рядом валялся резиновый жгут и шприц, похоже,
пустой.
Боясь упасть в обморок, я уставилась на стол. Около телефона
лежал листок желтоватой бумаги с отпечатанным на нем машинописным текстом:
«Уважаемый Леонид Георгиевич! Понимаю всю неправильность
моего поступка, но после смерти Ирочки мне было очень тяжело, а после кончины
брата жизнь и вовсе потеряла всякий смысл. Извините, что решилась на подобный
шаг в стенах института. Положите меня в могилу к брату. В моей смерти прошу
никого не винить». Внизу виднелась факсимильная подпись: Анна Круглова. Я
выглянула из кабинета, убедилась, что в коридоре никого нет, и порысила к
«Пежо». Там вытащила из «бардачка» телефон, набрала номер и, услыхав тихое
«слушаю», грозно спросила:
– Жанна?
– Да, кто это?
– Частный детектив Дарья Васильева.
– Кто? – переспросила женщина.
В ее голосе слышалось неподдельное изумление.
– Вы знакомы с Анной Константиновной Кругловой?
– Конечно. Это моя родственница.
– Скажите, она была левша?
– Нет, – ответила Жанна.
Потом до нее дошла вся моя фраза.
– Что случилось? – занервничала женщина. – Почему говорите
об Анечке в прошедшем времени.
– Давайте ваш адрес, приеду и все объясню.
Выезжая на проспект, я ощутила, как в голове медленно
начинает ворочаться боль. Все понятно. Я не обедала, не полдничала, даже чайку
не выпила, я вообще ничего не ела с восьми утра, и давление у меня упало,
наверное, до нуля. Нужно бы зарулить в какую-нибудь харчевню и перехватить хотя
бы салатик, но, к сожалению, времени нет. Мне надо успеть переговорить с
Жанной. Где-то минут через десять-пятнадцать по НИИ пойдет уборщица и обнаружит
труп убитой кадровички.
Да, да, я не оговорилась, именно убитой. И никакие
предсмертные письма не убедят меня в том, что Анна Константиновна совершила
самоубийство. Отчего я пришла к такому выводу? Да очень просто. У трупа был
закатан правый рукав. Смертельную инъекцию Анна Константиновна сделала себе
левой рукой. Что было бы вполне естественно для левши. А так…
Жанна оказалась полненькой брюнеточкой лет сорока.
– Это вы мне только что звонили? – нервно спросила она,
открывая дверь.
Я кивнула.
– Скажите, что с Аней, умоляю, – нервно попросила Жанна, –
почему ее телефоны не отвечают, ни личный мобильный, ни рабочий… Звоню, звоню…
Я молча вылезла из ботиночек. Боже, как хорошо, что
переоделась в «Пежо» в привычные джинсы и свитер. Отвратительный бордовый наряд
надоел до зубовного скрежета.
– Почему вы молчите, – возмущалась Жанна, – и что в конце
концов происходит?
– Мы будем разговаривать в прихожей? – вздохнула я,
оттягивая момент, когда придется сказать ей о смерти Кругловой.
– Нет, конечно, проходите в кухню. Говорите, – вновь
попросила Жанна, усадив меня на полукруглый диванчик.
– Вы сказали, что Анна Константиновна ваша родственница?
– Да, и еще она моя лучшая подруга, – сообщила Жанна. –
Ближе Ани у меня никого нет. Кто вы? Больше не отвечу ни на один ваш вопрос,
пока не узнаю, в чем дело.
– Хорошо, – кивнула я и начала самозабвенно врать.
Работаю в детективном агентстве. Мне поручили вести дело о
пропаже яйца работы Фаберже. Вещицу украли во время шумного застолья. Следы
привели в НИИ тонких технологий, в частности, к Анне Константиновне Кругловой.
