– Что случилось? – испугалась я.
В нашем доме пять собак, и пуделиха Черри из них самая
пожилая: ей стукнуло уже девять лет.
Маня тяжело вздохнула:
– Тебе ничего не показалось странным в ее поведении?
– Ну… есть стала очень много, сильно растолстела, вон какое
брюшко отвисло, просто сарделька ходячая, а не собака.
– Я пальпировала ее живот, – завела Маруська.
– Что ты сделала? – не поняла я.
– Ну пощупала ей пузо, по-моему, там опухоль.
Мое хорошее настроение мигом улетучилось. Опухоль… Бедняга
Черри, собаки, как и люди, могут получить онкологическое заболевание. Девять
лет – преклонный возраст для пуделя… Мы, конечно, сделаем для Черри все, но
скорей всего конец ее близок. Слезы подступили к глазам. Заводя собаку,
понимаешь, естественно, что переживешь ее, но, когда верный друг покидает тебя,
это очень тяжело.
Машка нацепила на ошейник Черри поводок, села в машину к
Ольге, и они уехали. Я вышла во двор, и тут же появился Жорка на не слишком
шикарном, но довольно новом «Мерседесе». Он окинул меня оценивающим взглядом и
сообщил:
– Блеску мало, нацепи еще колечек, браслетиков и цепочек.
Я села на переднее сиденье и ответила:
– Жорик, там, куда мы едем, наверное, не принято навешивать на
себя килограммы золота. Поверь, эти серьги и перстень стоят очень дорого, но
они не вульгарны и не бросаются в глаза. Тот, кто понимает в драгоценностях,
сразу сообразит, что к чему.
Глава 2
Юрий Анатольевич Рыков обитал в огромной отлично отремонтированной
семикомнатной квартире. Темная старинная мебель в гостиной выглядела
великолепно: никаких царапин, пятен или сколов. По стенам тут и там висели
картины в тяжелых рамах. На потемневших холстах мужские и женские портреты.
Стол переливался хрусталем. Сам хозяин выглядел сногсшибательно – черный
смокинг, красная бабочка и такого же цвета пояс. Ярковатое сочетание, но Юрий
Анатольевич, щупленький мужчинка чуть выше меня ростом, одевался так, наверное,
чтобы казаться повыше. Этой же цели служили и лаковые ботинки на высокой
платформе. В домашних тапочках профессор был росточком с нашего мопса Хуча.
Зато жена его оказалась роскошной молодой дамой лет двадцати пяти, не больше.
Ярко-зеленое платье туго облегало ее аппетитную фигуру. К такому наряду полагаются
туфли на шпильках, но на ногах госпожи Рыковой красовались элегантные кожаные
лодочки без всякого намека на каблуки. В них она была почти одного роста с
супругом, разве что сантиметров на пять-семь повыше, не больше. И бриллианты у
нее в ушах и на пальцах были много крупнее моих. Оглядев присутствовавших в
гостиной дам, я поняла, что, собираясь на прием, фатально просчиталась: мне
следовало бы нацепить на себя все драгоценности, хранящиеся в домашнем сейфе.
Дамы сверкали и переливались. На хозяйке рядом с бриллиантами красовались
изумруды. В ушах – размером с куриное яйцо, на пальцах – чуть поменьше, скажем,
с яйцо перепелки, а на шее, если продолжить этот ряд сравнений, болталась цепь,
на которой покачивалось нечто похожее на яйца, из которых вылупляются страусята.
И уж поверьте мне, это были отличные камни, чистой воды, в вычурных дорогих
оправах.
Одна из дам пламенела рубинами. Тетки, должно быть,
договорились предварительно между собой, чтобы не оказаться в одном цвете, а
может быть, так получилось случайно, однако женщину, которую представили мне
как Розу Андреевну, украшал такой же набор, как и у хозяйки – серьги, ожерелье,
кольцо, – но с камнями темно-красного цвета.
Вечер протекал вяло. Хозяйка дома, ее звали Сабина,
совершенно не занималась гостями. Она оживленно разговаривала с мужчиной,
отзывавшимся на имя Яков. Два мужика – Владимир Сергеевич и Леонид Георгиевич –
без конца рассказывали Юрию Анатольевичу о каких-то делах, понятных только им.
Никто не собирался вовлекать Жору и меня в беседу. Было вообще непонятно, зачем
Колосова сюда позвали. Я еле-еле дождалась возможности встать из-за стола. Моей
соседкой справа оказалась Роза Андреевна, от которой удушающе несло духами
«Шанель». Легендарная Коко понимала толк в парфюмерии, я люблю созданные ею
ароматы, но все хорошо в меру. Если опрокинуть на себя целый флакон, а милая
Розочка, похоже, не пожалела и двух, то окружающие ощущают себя словно в
газовой камере. Старая истина, которую любят повторять врачи: в ложке –
лекарство, а в чашке – яд, может быть перефразирована: в капле – аромат, во
флаконе – удушье. Да еще все окна были плотно закупорены, и я почувствовала
приближение мигрени.
После десерта я пошла в туалет и по дороге заглянула в пару
комнат. Повсюду роскошные люстры, туркменские ковры и антикварная мебель.
В санузле я провела полчаса. Уходить оттуда совершенно не
хотелось. Там пахло намного приятней, чем в гостиной. В ванную комнату, явно не
предназначенную для гостей, я скорей всего попала по ошибке. На полочках стояло
несметное количество незнакомых мне баночек. Я не утерпела и стала изучать их
содержимое. Вся косметика была сделана в России неизвестной мне фирмой
«Маркус». Честно говоря, я удивилась. Сабина выглядела модной светской дамой. У
такой предполагается наличие косметики ведущих западных фирм, а здесь была
российская продукция… Это удивительно. В полном недоумении я перебирала тюбики
и пластмассовые баночки. В нашей стране производят хорошие шоколадные конфеты,
вкусную сырокопченую колбасу и замечательные хлопчатобумажные ткани. Но духи и
кремы у нас не ахти какие. Может, этот «Маркус» исключение? Вот, например, крем
для удаления пигментных пятен. Преисполненная любопытства, я выдавила на ладонь
немного светло-желтой массы и поморщилась. Так и есть – сильно отдает аптекой.
Попробую намазать им руки, у меня как раз появилась парочка ненужных темных
пятен на кистях рук.
Но, как ни интересно было в ванной, пришлось возвращаться в
гостиную и маяться там в ожидании момента, когда прилично начинать
откланиваться.
Дома я очутилась около полуночи. Злая, с больной головой и в
плохом настроении.
– Мусечка, – прошептала Маня, влезая ко мне в спальню, – не
спишь?
– Пытаюсь уснуть.
– Прикинь, радость-то какая!
– Ну?
– Угадай, что с Черри? – хихикнула дочь.
– Опухоль доброкачественная, – заулыбалась я.
Маня рассмеялась.
– Доброкачественнее некуда, более того, не одна, а целых
пять.
– Опухолей?
– Нет, мусик, ну подумай еще раз.
– Извини, не понимаю, чего пять?
– Щенков.
