– Гав!! – нервничал Снап.
Жаль, что собаки не умеют говорить. Ротвейлер явно пытался
сообщить мне нечто важное.
– Гав, гав!!!
– Пойдем, дорогой, спать пора, это мыши, но тебе никогда их
не поймать.
Но Снап сел и настойчиво повторил:
– Гав, гав!!!
Затем он принялся возбужденно скулить и царапать передними
лапами пол и стену.
– Перестань.
– Гав!
– Пошли баиньки.
– Гав!!
– Иди сюда, конфетку дам.
– Гав!!!
– Да что ты там ищешь, в конце концов?!
Недоумевая, я наклонилась. В Ложкине нет тараканов, а в
книжном магазине нет-нет, да и пробежит рыжий гость. Когда наши собаки впервые
увидели прусаков, они просто обалдели от удивления и мигом открыли на них
охоту.
– Пойдем, Снапун, наверх. Оставь несчастного таракана. Он
спешит домой к жене и детям, – вздохнула я и невольно прибавила: – Бедный
Хучик!
– Вау! – завыл Снап и принялся яростно скрести стену.
– Ау-у-у-у, – отозвалось еле слышно привидение.
– Вау!!!!
– Ау-у-у-у…
Внезапно у меня в мозгу что-то щелкнуло, разрозненные
кусочки головоломки встали на свое место, и из груды непонятных ошметков
получилась цельная картина. Я мигом припомнила втягивающееся в стену
привидение, Хучика, путающегося под ногами, потом кроссовку, которая осталась
лежать в зале. Я опросила всех. Спортивный башмак никому из персонала не
принадлежал. А теперь скажите, может ли призрак носить вполне материальную
обувь? В памяти мелькнула фраза, сказанная сегодня Викой: «Ксюша там что-то
узнала и хотела попасть в магазин из квартиры Алтуфьевой ночью. Я спросила с
удивлением: «Сквозь пол думаешь просочиться?» – «Нет, сквозь стену», – ответила
Ксюша.
Я подлетела к Снапу и заорала:
– Хучик, маленький!
– У-у-у, – зарыдал невидимый мопс.
– Подожди, любимый, сейчас!!!
– А-а-а, – плакал, надрываясь, Хуч.
Я принялась ощупывать стену. На что надо нажать, чтобы она
раздвинулась?
Но руки натыкались на плитки, которыми было обложено скрытое
пространство.
– О-о-о, – заходился Хучик в истерическом плаче.
– Сейчас, дорогой, – выкрикнула я и бросилась на улицу.
Глава 29
– Кто там? – бдительно поинтересовалась из-за двери Татьяна
Борисовна.
– Директор книжного магазина Даша Васильева.
– Радость моя, – загремела замками старушка. – Входите,
ангел небесный.
– Бога ради, простите, – затараторила я, прямо как Маня, –
уже очень поздно, просто непростительно тревожить вас в такое время…
– Что вы, Дарьюшка, – улыбнулась Алтуфьева, – во-первых, я
считаю вас своей родственницей. Ну надо же, ведь вас звать как мою маменьку
любезную. Кабы вы знали, какие меня обуревают воспоминания. А во-вторых, я
полуночница, до четырех утра по комнатам шастаю. Смолоду такая была, а уж к
старости совсем сна лишилась. Правда, последнее время, недели две тому назад,
ну не поверите, в восемь вечера укладывалась и почти до полудня спала без
сновидений, вот уж диво дивное. Но теперь опять…
– Татьяна Борисовна, милая, – выпалила я, – покажите, как
открывается подземный ход?
Алтуфьева посмотрела на меня слегка удивленным взглядом,
зачем-то поправила камею на воротничке блузки и уточнила:
– Не подземный, а тайный.
– Что?
– Подземный ход, что явствует из его названия, пролегает под
землей. А папенька сделал тайный коридор, с третьего этажа на первый.
– Пожалуйста, покажите.
– Что у вас за нужда такая?
Чувствуя огромную усталость, я рассказала про привидение и
Хучика.
– Бедная собачка! – пришла в ужас старушка. – Смотрите
скорей.
Татьяна Борисовна подбежала к большому зеркалу, нажала на
одну из бронзовых бомбошек, украшавших старинную раму. Раздался легкий скрип,
потянуло холодом, нос уловил запах сырости…. Огромное зеркало отъехало в
сторону, и открылся вход. Я глянула внутрь. Вниз вела крутая железная винтовая
лесенка, очень узкая, с крохотными перильцами.
– Вот ведь какие мастера были, – вздохнула Татьяна
Борисовна, – сколько лет тому назад сработано, а как новое. Механизм ни разу не
заело, хоть им практически не пользуются. Мне теперь не спуститься и не
подняться, ноги не те, а вы сходите, полюбопытствуйте.
– Хучик, Хучик, – позвала я.
Раздался плач, потом сопение, следом показался несчастный
мопс. Увидев меня, он завизжал от восторга и кинулся целоваться.
– Маленький мой, – бормотала я, вытирая своим пуловером его
мордочку, по которой горохом катились слезы, – ну, ну, успокойся, сейчас пойдем
домой, кушать.
Услыхав знакомый глагол, оголодавший Хуч взвыл, словно
сирена пожарной машины.
– Какой очаровательный! – умилилась Татьяна Борисовна. –
Можно его угостить?
– Пожалуйста.
– А чем?
– Хуч ест все.
– Он меня послушается, коли позову?
– Если предложите перекусить, пойдет за вами на край света.
– Дорогой, хочешь творог? – поинтересовалась Татьяна
Борисовна.
Мопс сел перед старушкой и, преданно заглядывая той в глаза,
принялся вертеть жирненьким, свернутым колечком хвостом.
– Тогда пошли на кухню!
Я шагнула в тайный ход. Хуч секунду колебался, не зная, как
поступить: бежать за хозяйкой или идти подкрепиться.
– Душенька, – крикнула старушка, – там найдете на каждой
площадочке, сбоку, ручки, потяните за них, и выход откроется! Хучик, иди сюда,
вот твой творожок.
Очевидно, мопс решил, что я вернусь и беспокоиться не о чем,
а вот следующего предложения поужинать может и не последовать. Поэтому не
побежал за мной, а кинулся к Алтуфьевой.
