– Тише, – шикнула Ксюша, – с ума сошла, мы тут не одни! Нет,
пока не алмазы. Но бабуська меня окончательно полюбила и показала нечто. Ну
прикол! Сама она там сто лет не ходила, а я пробежалась и обнаружила еще один
тайничок, в стене, а там бумажка с планом. Теперь все. Надо подумать, как
изъять драгоценности.
– Подлей ей в чай снотворное, – посоветовала Вика, –
бабуська задрыхнет, а ты пороешься где надо.
– Не так это просто, – протянула Ксюха, – все, к сожалению,
далеко не просто. Борису Алтуфьеву принадлежал весь дом, целиком три этажа. А у
Татьяны Борисовны осталась лишь квартира, правда, огромная, из трех комнат. Ее
муж был авиаконструктором, таких людей коммунисты любили, поэтому Алтуфьева и
имеет такую жилплощадь. Соображаешь, в чем проблема?
– Нет, – искренне сообщила Вика, – честно говоря, совершенно
не понимаю!
– Клад находится на втором этаже, – ответила Ксюша, – а там
сейчас расположен книжный магазин. Мне придется прийти к бабуське, дать той
снотворное, а затем ночью спуститься в магазин.
– Как же ты это сделаешь и зачем поить бабку каплями? –
удивилась Вика. – Или собираешься сквозь пол просочиться?
– Нет, – серьезно ответила Ксюха, – сквозь стену.
Глава 28
В магазин я явилась в полном недоумении. Что имела в виду
Ксения, говоря о проникновении сквозь стену? Так и не придумав ничего путного,
я поднялась в свой кабинет и решила временно выбросить из головы все мысли о
драгоценностях. Тем более что голова принялась немилосердно болеть. Вспомнив,
что внизу, в буфетной, имеется ящичек с лекарствами, я пошла в комнатку и нашла
там бледную Свету, капающую в стакан валокордин. Резкий запах лекарства висел в
воздухе.
– Тебе плохо? – насторожилась я, глядя, как девушка,
сморщившись, наливает в бесцветную жидкость воду. Света проглотила капли и
пробормотала:
– О господи!
– Может, врача вызвать? – совсем испугалась я.
– У меня ничего не болит, – отмахнулась продавщица.
– Зачем тогда валокордин пьешь?
– Вся изнервничалась.
– Покупатели довели?
– Нет, – ответила Света и замолчала.
Меня смутило ее поведение. Светочка, хоть и является старшим
продавцом, начальником, так сказать, средней руки, на самом деле недалеко ушла
от Маши. Ни по возрасту, ни по менталитету. Света говорит без умолку и о любой
ситуации, возникшей в торговом зале, мигом докладывает либо Аллочке, либо мне.
Причем, если мы обе на месте, Светик обязательно зайдет сначала в один кабинет,
потом в другой. Заставить ее замолчать могут только чрезвычайные
обстоятельства.
Вот Маня, например, лишается дара речи только тогда, когда
термометр, засунутый ей под мышку, показывает сорок. Дочь укладывается в
кровать и лежит тихо-тихо, а весь дом стоит от ужаса на ушах, потому что
молчащая Маруся – это так же страшно, как показ балета «Лебединое озеро» по
первому каналу в девятнадцать часов вечера.
Светочка из той же породы. Проходя по торговому залу, я
всегда слышу ее звонкий голосок, перекрывающий ровный гул других звуков. Света
ухитряется одновременно пересказывать содержание нового романа Марининой,
объяснять дорогу в отдел научной литературы и отдавать распоряжения другим
продавцам… И вот сейчас она молчит и пьет лекарство. Было отчего испугаться.
– Света, – сурово проговорила я, – как директор, требую
немедленного рассказа! Что произошло?
– Вы не поверите.
– Говори.
– Смеяться начнете.
– Выкладывай.
Девушка тяжело вздохнула:
– Тут живет привидение.
Я так и подскочила.
– Откуда знаешь? Ты его тоже видела?
Света разинула рот:
– Что значит – тоже?
– Ну я встречала здесь по ночам фигуру, одетую в белое.
Никому не рассказывала, честно говоря, предполагала, люди решат, будто я с ума
сошла. А теперь выясняется, что оно и тебе показывалось.
– Нет, – покачала головой Света, – я его сегодня весь день
только слышу. Воет и воет, прямо душу надорвало. Сначала у Шуры спросила, потом
у Лили, но они ничегошеньки не замечают, а мне прямо тошно. Да еще Алла
Сергеевна…
– Она тут при чем?
Светочка горестно вздохнула:
– Я подошла к ней в обед, попросила: «Отпустите меня домой,
плохо совсем, мигрень начинается».
Естественно, Алла спросила:
– В чем дело?
Света рассказала о надрывающем душу вое, а заместительница
директора отмахнулась:
– Не обращай внимания, тут в восьмидесятых годах, еще в
старом магазине, повесилась в туалете на трубе одна из продавщиц. Вот с тех пор
ее призрак здесь иногда и бродит!
– Глупости! – вспылила я.
– Ага, – обиженно протянула Света, – сами только что про
фигуру в белом рассказывали. Значит, если вы видите нечто непонятное, то это
призрак, а если я слышу вой, то все неправда?
– А ну пошли, послушаю вместе с тобой!
Мы пересекли торговый зал, совершенно пустой, потому что
магазин завершил работу, дошли до стены, где стоял автомат, торгующий
открытками, и Света спросила:
– Ну как?
Я прислушалась.
– Ничего.
– Ага, – кивнула Света, – погодите минутку, постойте
тихонечко.
Я послушно замерла. В тишине раздавалось только непонятное
поскрипывание, да с улицы доносился шум проезжавших мимо машин. Внезапно в
мирные звуки вплелось нечто инородное. «А-а-а-а, – понесся тоненький, надрывный
вой, – у-у-у-у»…
– Вот, – подняла вверх указательный палец Света, – вот.
Пожалуйста! Я сначала думала, у кого-то из покупателей ребенок капризничает, и
внимания не обратила, а потом сообразила, что звук из-за стены идет. Вот, сюда
прислонитесь.
Я прижала ухо к указанному месту и услышала горестное:
– Ау, ау, ау…
– Жуть берет, – дернула плечом Света, – а вы тут ночевать
останетесь.
