Просто так, ради удовольствия, убивают маньяки. Почему
убийца ждал несколько месяцев и только тогда убрал Надю? Логично было бы
«замочить» сразу и брата и сестру, или эти две смерти не связаны друг с другом?
Может, я с самого начала совершила ошибку, объединив эти преступления? Вдруг
Лешу уничтожили люди Полковника, а Надю… Надю кто? За что? Какую выгоду
преследовал киллер? Не знаю. Я вообще ничего не узнала, кроме ерунды, и ни на
шаг не приблизилась к разгадке, ужасно глупая неумеха!
Ругая себя на все корки, я нажала на тормоз и почувствовала
сзади легкий толчок.
– Твою мать, – заорал высокий худощавый парень в черной
кожаной куртке, выскакивая из тонированной «восьмерки» цвета «баклажан», – ну
какого черта ты тормозишь без всякого повода! Теперь вот фару разбил!
Наверно, мне следовало рявкнуть ему в ответ что-то типа:
– Сам идиот, держи дистанцию, кто бьет сзади, тот и виноват!
Но мне неожиданно стало ужасно жаль себя! Бедная, несчастная
Дашенька, носится целый день по городу абсолютно зря. Ничегошеньки не узнала!
Дом в Ложкине никак не починят, директора магазина из меня не вышло, и вообще,
за мной гоняется привидение! Работники вневедомственной охраны посчитали меня
за алкоголичку, бедная Леля получила от меня энциклопедией по голове! Еще
хорошо, что дочка Сыромятниковых тихое, незлобивое, слегка апатичное существо.
Если перевернуть ситуацию и представить на минутку, что Карина Сыромятникова
лупит со всей дури толстенной книгой Маню, то скорей всего моя дочь бы не упала
без сознания, а развернулась и, не слишком долго думая, треснула мадам
Сыромятникову чем придется по лбу. Естественно, потом бы Маню замучили
угрызения совести, мы с ней очень похожи.
Я тоже сначала делаю, а потом думаю, стоило ли это делать
вообще. Ну почему я нажала на тормоз? Ведь собиралась, наоборот, прибавить
газу. Перепутала педали. Ну отчего я их путаю? Ведь не первый год имею права!
Ужасно!
– Кое-кому вообще не следует садиться за руль, – злился
парень. – Слышь, тетя, зачем ты машину взяла: небось муж купил, чтобы от тебя
побыстрей избавиться, чмо ненужное.
Я раскрыла было рот, чтобы с достоинством ответить: «Молодой
человек, я не замужем, а «Пежо» купила на собственные средства», – но тут вдруг
внезапно пришло в голову, что никаких денег у меня нет, капитал принадлежит
Аркаше, Мане и Наташке. Я же абсолютно бесполезное существо, которое дети и
лучшая подруга держат дома из милости.
– Вы правы, – пролепетала я, – вы абсолютно правы, я никому
не нужное, глупое чмо!
Ноги мои подломились в коленях, я опустилась на бордюрный
камень, из глаз потоком хлынули горючие слезы.
– Эй, эй, – засуетился парень, – вы чего? А ну перестаньте,
тут делов на пять минут. Фара моя копеечная, да не стану я с вас ничего брать!
Из-за своего бампера убиваетесь? Зря, ей-богу. Там ерунда, пару раз жестянщик
стукнет, и отлично. Ну, ну, успокойтесь.
Но я продолжала плакать.
– Ну хватит, – гладил меня по голове парень, – будет!
Боитесь, что муж заругает?
– У меня нет мужа, – всхлипывала я.
– Не беда, – утешал шофер «восьмерки», – какие ваши годы,
еще найдете счастье, ну, ну, хватит. Ну вот, молодец. Вы где живете?
– В книжном магазине, на Федосеева.
– Вот и поезжайте туда тихонечко, давайте, давайте.
Я кивнула и влезла в «Пежо». Парень сел в «восьмерку».
– Эй! – крикнул он.
Я высунулась в окно:
– Что?
– Не расстраивайся, ты отлично водишь машину, я сам, дурак,
виноват, надо было дистанцию держать.
– Возьми у меня деньги за фару!
– Ой, – отмахнулся юноша, – я тебя умоляю, говно вопрос, две
копейки, ну прощай.
Он ловко включил первую скорость и стартовал под звуки песни
группы «Любэ», несущейся из радиоприемника. Я покатила в магазин, чувствуя, как
горячий комок, стоящий у самого горла, медленно тает. Надо же, в первый раз за
всю жизнь со мной случилась истерика.
Глава 24
Остаток дня я усиленно старалась быть хорошим директором.
Хотя, если сказать честно, делать мне решительно было нечего, торговлей книгами
железной рукой руководила Аллочка. Выпроводив последних покупателей, я
посмотрела, как разбегаются по домам девочки-продавщицы, обратила внимание на
то, что Света и Лиля нырнули в красивый серебристый «Мерседес», за руль
которого села Шура, и решила сходить в супермаркет купить Мане и Леле пирожных.
– Ну что, Дашенька, – раздалось за спиной, – поедешь ко мне
ночевать?
Улыбающаяся Аллочка возникла на пороге.
– Нет, спасибо, зачем тебя стеснять.
– Мне в радость.
– В другой раз.
– Ну, как знаешь.
Аллочка исчезла за дверью. Я сгоняла в супермаркет,
приволокла гору еды и весь вечер старательно исполняла роль матери, даже
пришила Машке на юбку оторванную пуговицу, чего никогда не делаю, потому что
швея из меня еще более плохая, чем водитель, вечно путаюсь в нитках и колюсь
иголками.
Около полуночи девочки заснули. Собаки тоже легли и мирно
засопели. Сомс отправился ловить мышей, а ленивые Фифина и Клепа не пожелали
бродить ночью по закоулкам, кошки плюхнулись на письменный стол и нагло
развалились под настольной лампой.
Я немного почитала, слопала пару яблок и заснула, твердо
решив с завтрашнего дня начать новую жизнь: буду делать зарядку, обливаться
холодной водой, перестану питаться гамбургерами, начну проверять у Машки уроки
– и никаких расследований, все, хватит!
Глаза закрылись, начал подкрадываться сон. Вдруг Хучик вылез
из-под одеяла, сел на кровати и заскулил.
– Ложись, милый, – пробормотала я.
Но мопс нервничал. Он соскочил с дивана и поковылял к двери.
Остальные собаки спали с девочками, и я подумала, что Хучик хочет
присоединиться к друзьям. Пришлось идти к двери и открывать ее.
– Ну, топай к Мане.
Но Хуч не пошел в кабинет к Аллочке, он побежал вниз по
лестнице.
– Эй, ты куда?
Но мопс, повизгивая, уже спустился в торговый зал.
– Погоди! – крикнула я и в это мгновение увидела внизу
тонкий лучик фонарика.
