Меня всегда поражают матери с детьми, несущиеся наперерез
идущему транспорту. Чего больше в их действиях? Наглого эгоизма? Уверенности,
что водитель обязательно затормозит? Но ведь машина не может мигом замереть как
вкопанная. Я, например, становясь пешеходом, веду себя крайне осторожно. Честно
говоря, меня пугает простая мысль: а вдруг за рулем сидит какая-нибудь Даша
Васильева, способная при экстремальном торможении перепутать педали?
Подрулив к книжному магазину, я вытащила ключи, нажала на
брелок сигнализации и с радостью увидела, как оранжевые «Жигули» мигнули
фарами. Так, отлично! Тупоголовый Витька не додумался до того, что несчастная
прибыла к месту своей гибели в кабриолете. Дрожащими от возбуждения руками я
принялась тыкать ключом в замок. Я обязана помочь Дегтяреву. Дверь послушно
распахнулась, изнутри пахнуло чужими, чересчур сладкими духами, я нырнула в
салон и, распахивая бардачок, пробормотала:
– Ну, Дашутка, хоть сама себе не ври, ты просто обожаешь
заниматься расследованиями.
Внутри темного углубления нашлась масса вещей, которые
обычно таскают с собой автомобилисты, – атлас, полупустая бутылка с кока-колой,
упаковка бумажных носовых платков, две пятидесятирублевые купюры, явно
приготовленные для взяток ментам, непонятная изогнутая железная трубочка и
здоровенный магнит. Документов никаких.
Но я не унывала. Быстро отогнула солнцезащитный экран,
установленный над ветровым стеклом, и сунула пальцы в небольшой кармашек. Вот
они! Техпаспорт и права. Последние были выданы на имя Леоны Сергеевны
Романцевой, 1976 года рождения, а с фотокарточки смотрела на меня довольно
круглощекая блондинка с сердито сжатыми губами. Надо же, при чем тут Даша
Васильева? Хотя, может, несчастная просто взяла машину у подруги?
Доверенности, правда, в документах нет, но это ни о чем не говорит. Кое-кто
сейчас преспокойненько колесит по дорогам вообще без прав и техпаспорта. Вполне
вероятно, что у этой Васильевой есть собственный транспорт, водить-то она
умеет. Небось сломался автомобиль, вот и попросила у подруги «Жигули».
Я не люблю никому давать свой «Пежо», но некоторые
совершенно спокойно доверяют руль знакомым. К техпаспорту была прикреплена
сложенная вчетверо бумажка. Я осторожно развернула ее и чуть не заорала от
радости. Полис! Леона Романцева невесть зачем таскала с собой бумажку,
подтверждающую факт страхования машины в компании «Росно». В первой графе
указывались имя, отчество и фамилия дамы, а во второй – ее домашний адрес:
улица Курникова, дом 12, квартира 2.
Очень довольная собой, я положила документы на место,
вылезла на улицу и упала. Ветер принял штормовой характер, и сильный порыв сбил
меня с ног. Кое-как поднявшись, я доковыляла до «Пежо», распахнула дверцу, но
тут ветер налетел еще раз, и я опять оказалась на асфальте. Почти ползком я добралась
до водительского места и с ужасом уставилась в окно. На улице бушевал ураган.
Деревья раскачивались, как сумасшедшие, по тротуару, словно скомканную бумажку,
несло железную, тяжелую урну. Вспомнив, что «Пежо» припаркован у тополя, я
быстренько завела мотор и, чувствуя, как машину сносит вбок, загнала ее в
подворотню между книжным магазином и булочной. Сделала я это очень вовремя. Не
успел «Пежо» устроиться в относительно «тихом» «гараже», как раздались сначала
оглушительный треск, потом шум и звук «бум», сопровождающийся звоном бьющегося
стекла. Большой тополь, под которым только что стоял «Пежо», рухнул на
мостовую, задев верхушкой оранжевые «Жигули» Леоны Романцевой. Вмиг завыла
сигнализация, а ветровое стекло рассыпалось мелким крошевом. Я похолодела.
Тяжелый толстый ствол дерева скорей всего проломил бы крышу «Пежо»…
Представляю, как вознегодовал бы Витька, обнаружив еще один
труп примерно на том же месте, что и вчера. Не успела я испугаться
окончательно, как зазвонил мобильный.
– Мусечка, – вопила Маня, – ты где?
– Стою в подворотне, боюсь двигаться, не волнуйся, со мной
все в порядке, как у вас? В Москве ураган.
– Тут жуть, – верещала Маня, – представляешь…
Дочь не успела договорить. Из трубки донесся сначала грохот,
затем звон, потом дикий лай животных, визг и далекий крик Зайки:
– Блин, спасайте кошек!
– Что? Что случилось? – нервничала я, но в ухо уже неслись
частые гудки.
Трясущимися пальцами я набрала номер Машкиного мобильного,
но девочка не снимала трубку. Аркашкин сотовый отвечал мелодичным женским
голосом:
– Абонент отключен или временно недоступен.
Вне зоны связи оказался и аппарат Ольги. Не зная, что и
думать, я попыталась дозвониться на стационарный номер, но он был занят.
Выехать из подворотни я не могла, ветер несся по улицам с жуткой силой. Около
часа мне пришлось провести в безумной тревоге, пытаясь соединиться хоть с
кем-нибудь из домашних, но тщетно. Представляете теперь, в каком настроении я
ехала домой?
В домике охранника ярко горел свет. Обычно после полуночи
наши секьюрити выключают лампы, только синий луч от работающего телевизора
пробивается наружу. По инструкции парням нельзя спать, и они коротают время у
экрана.
Не успела я щелкнуть брелком, открывающим автоматические
ворота, как дверца домика распахнулась и вылетела Маня.
– Мусечка, – заорала она, – стой! Мы тут, все!
– Что случилось? – прошептала я. – Что?
– Жуткий ужас, – частила Машка, впихивая меня в помещение к
охранникам.
– Дай я расскажу, – кинулась Зайка.
– Нет я, – затопала ногами Маня, – налетел дикий ветер…
– Сначала дождь, – уточнила Ольга.
– Нет, буран, – уперлась Машка.
– Дождь!
– Ветер!
– Дождь!
Пока они спорили, я обежала глазами не слишком просторное
помещение и слегка успокоилась. У окна в кресле мирно сидел, как всегда,
спокойный Аркадий, у него на коленях спали Хучик и Жюли. Банди со Снапом
расположились возле охранника Володи, преданно поглядывая в тарелочку с
печеньем, стоящую перед парнем. Кошки дрыхли на диванчике, а на подоконнике
стояли аквариум с жабой Эльвирой и домик, где с упоением грызло морковку
семейство хомяков. Ирка и Катерина жались у противоположной стены. Слава богу,
все целы и здоровы, значит, можно спокойно слушать рассказ о происшествии.
– Тут как бабахнет, – верещала Маня.
– Как ухнет, – вторила Зайка.
– Свет погас, прям жуть!
– Завыло вокруг, зазвенело!
– Ну, думаю, конец пришел, – вела свою партию Машка, – схватила
зверей – и на улицу.
