Но Лялечка влюбилась в Гену с первого взгляда. Парень,
поняв, что стал объектом чувств, особо не ломался. Сердце его было свободно,
Лялечка была хорошенькая, к тому же еще и влюблена, как шестиклассница. Да и
мать в восторге от девчонки! Несколько Гениных приятелей недавно женились, и
Кристалинский слышал, что свекрови оказались на «ножах» с невестками. В случае
с Лялей подобный вариант был исключен, и Гена с радостью повел девушку под
венец. Он искренне считал, что любит Лялю и является хорошим мужем. Некоторые
зигзаги в сторону даже не следовало считать зигзагами, так, ерунда. Ну
понравилась девчонка из бутика «Версаче», ну трахнул парикмахершу из салона
«Велла-Долорес», ну провел выходные с хорошенькой медсестрой из
стоматологической поликлиники… Все это бабы не их круга, так, чистая ерунда,
для тонуса.
Отделывался от своих мимолетных любовниц Геннадий очень
легко. Покупал норковую шубку или «Жигули», по цене выходило одно и то же. Но в
своем доме он впервые пошел на интрижку. Конечно, не следовало начинать роман в
родных стенах, но Полина была хороша, как майский день, Ляля лежала в больнице,
а свекровь сидела у кровати невестки. Сам дьявол подталкивал Гену и Полину
навстречу друг другу, да они особо и не сопротивлялись.
Месяц пролетел вмиг, накануне приезда из клиники жены Гена
зазвал к себе домработницу и накинул на ее точеные плечики шубку из голубой
норки.
– Нравится?
– Очень, – радостно ответила Полина, – хотя
вроде не по сезону, лето на дворе. Лучше бы зимой подарил, чтобы сразу носить!
– Мороз еще придет, – махнул рукой Гена, –
успеешь покрасоваться. А вот насчет меня… Ну да ты человек взрослый, поэтому
буду откровенен. Завтра возвращается Ляля, извини, тебе придется уйти.
Увидев, как исказилось лицо любовницы, парень быстро
добавил:
– Я нашел изумительное место, у Морозовых. Двое
стариков, работы мало, зарплата больше, чем у нас…
Полина сняла обновку, аккуратно повесила на спинку кресла и
мирно прощебетала:
– За заботу спасибо. Только у меня характер особый, мне
или все подавай, или ничего. А шубку подари Ляле, чтобы той не так холодно
было, когда убираться отсюда придется.
– Извини, не понял… – сказал Гена, – что за
чушь ты несешь? Забирай манто и дуй к Морозовым.
– Нет, мой дорогой, – ответила Поля, – я
теперь здесь навсегда. Думаешь, я случайно к вам в дом пришла? Ну откуда я
появилась?
– Мать в агентстве наняла.
– Это повариху, а меня где взяла?
– Где?
– А ты поинтересуйся, спроси у Сони, кто ей приказал
взять меня?
– Приказал? – изумился Гена и рассмеялся. –
Не пори чушь! Моей матери нельзя ничего приказывать, не тот она человек.
– Ошибаешься, – торжествующе отозвалась
Полина, – есть один мужчина, который может с ней сделать все.
– Кто?
– Кирилл Олегович Молоков!
– Кто? – изумился Гена. – Какой еще Молоков?
Не знаю такого.
– А что ты вообще о Соне знаешь? – вопросом на
вопрос ответила девушка.
Кристалинский растерялся:
– Она моя мать!
– Это замечательно, – ухмыльнулась Полина, –
а еще что? Ну кто ее родители, где появилась на свет, как она познакомилась с
твоим отцом, что делала до замужества?
Гена напрягся:
– Вроде она сирота. Во всяком случае, никаких бабушек
или дедушек у меня никогда не было. Кажется, папу она увидела в больнице, где
лежала после операции аппендицита… Ну, кажется, так!
– Так-так, – хихикнула Поля, – выходит, ты –
дурак. Ладно слушай историю про благородную даму с темным прошлым!
Глава 18
История, услышанная Геной, оказалась такой невероятной, что
парень на первых порах лишился дара речи.
Сонечка Кристалинская была плечевой проституткой. Одной из
тех девочек, которые колесят по всей стране в кабинах большегрузных автомашин.
Только не надо полагать, что этот вид проституции родился на свет вместе с
разгулом демократии. Нет, жрицы любви существовали всегда, и в советские, и в
перестроечные времена. Впрочем, плечевые девочки скорей могут быть приравнены к
гейшам, чем к проституткам. Это совсем особый разряд продажных девиц. Большие
любительницы приключений, обожающие дорогу, смену впечатлений, городов, людей.
Они непритязательны, не настаивают на комфорте, готовы ночевать в кабине и
питаться тушенкой. Плечевая девочка – отличный парень и верный друг. Многие
шоферы радостно подсаживают их к себе, чтобы не заснуть во время долгой дороги.
Одному ехать скучно, а иногда и страшно. Веселая девчонка – хороший компаньон.
Причем, как правило, ни на какой оплате своего труда девушка не настаивает, а
довольствуется тем, что дают: теплым ночлегом, обедом, парой колготок или
губной помадой. Впрочем, если предложат деньги, то возьмет, кривляться не
станет. Алкоголь они почти не употребляют, зная, что шоферы не подсадят к себе
пьяную, да и смерть от побоев или грубости клиента в их среде – редкость.
Водители относятся к девчонкам, как к подружкам, и рук не распускают. Занятие
сексом со стороны плечевой девочки – это не противная обязанность, а дружеская
услуга парню. И, как правило, удовольствия они получают не меньше, чем мужчина.
Выходят на дорогу девицы обычно в подростковом возрасте, лет в четырнадцать.
Бегут от скуки провинциальных городов, от вечно пьяных родителей, от тоски и
отсутствия впечатлений. Этакие цыгане, бороздящие просторы России… Как правило,
их «карьера» заканчивается лет в двадцать пять. Девушки оседают в каком-нибудь
городе, заводят семью. Говорят, из них получаются великолепные жены,
заботливые, верные… Натаскавшись вволю по мужикам, они ведут себя в дальнейшем
безукоризненно.
Вот такой и была Сонечка. Двадцать четыре года тому назад ее
привез в Москву шофер, имени которого Соня не помнила. Она была беременна, на
седьмом месяце. В дороге начались роды. Водитель, проклиная все на свете, успел
доставить девчонку в роддом и мигом умчался, проклиная тот день и час, когда
подсадил симпатичную толстушку на трассе Ленинград – Москва возле городка
Обухова.
Сонечка без особого труда произвела на свет девочку и,
естественно, отказалась от новорожденной. Судьба ребенка ее не очень волновала,
она даже не поинтересовалась, выживет ли недоношенная дочка. К тому же врачи
обнаружили у Сони гонорею, рожала она в специальном, инфекционном боксе.
