В здании под охраной солдат можно разместить согнанных на работы. Временно, конечно. Как только нужный вагон обнаружат, а станция начнет нормально работать, местное население придется распустить по домам. Пусть гнут спину на полях — Германия должна хорошо кормить своих солдат. Раб обязан постоянно трудиться на благо немецкого господина. Не имея развлечений, не читая книг, газет, не зная никаких новостей, кроме происшествий в своей деревне и приказов новых властей.
— Немедленно начать осмотр вагонов, — бросил Шель коменданту. — Уже осмотренные вносите в опись и пломбируйте.
— Скоро ночь, господин штурмбаннфюрер, — возразил гауптман. — И где взять столько людей? Станция плохо освещена.
— Сделайте факелы! — проходя через зал ожидания, сердито сказал Гельмут. — Здесь на вас никто не нападет, а за ночь можно успеть осмотреть несколько десятков вагонов. О всех необычных грузах докладывать лично мне в любое время. Да, — усмехнулся он, вспомнив о сидевших в подвале уголовниках, — я дам вам еще двоих в помощь. Только приглядывайте за ними, чтобы не украли что-нибудь и не вздумали сбежать…
* * *
Утро пришло с щедрым солнечным светом, яркое, свежее. Небо стало светло-голубым и высоким, высохла роса, мир вокруг словно народился вновь, радуясь теплу, лету, еще долгому до осени, когда заморосят унылые дожди, повеют холодные ветры, готовясь принести на своих крыльях белых мух, пустить их из темных облаков на землю, зазывая в гости зиму — морозную, метельную, заставляющую думать о теплом жилье и куске хлеба, думать о том, как дотянуть до следующей весны.
Работавшие на станционных путях люди тоже поглядывали на небо — не покажется ли облачко, укрыв их от палящих лучей? День обещал быть жарким, душным, безветренным. Выполняя приказание Шеля, обер-лейтенант согнал на станцию жителей окрестных сел и деревень, выгнал на принудительные работы население городка. И теперь, опасливо посматривая на вооруженных солдат, стоявших на неравных промежутках друг от друга, согнанные люди лениво копошились, разбирая завалы. Куски камней и обломки вагонов относили к телегам, запряженным лошадьми. Около составов суетились подчиненные коменданта, проверяя грузы.
Десятка полтора железнодорожников, выслушав наставления интендантского гауптмана, разошлись проверять состояние подвижного состава. Вынырнув из-под сгоревшего вагона, к ним незаметно присоединились еще двое мужчин. У одного в руках был молоток на длинной ручке, а другой нес пустое ведро. Ныряя под вагоны, они пробрались к цистернам, пошли вдоль них, что-то высматривая.
— Здесь мазут, — похлопав ладонью по чумазому боку цистерны, сказал один.
— Лучше бензин или керосин, — ответил другой, с вымазанным сажей лицом. — Мазут хуже, но если не найдем, сгодится.
Они пошли дальше, принюхиваясь. Наконец первый остановился около цистерны со смятыми, простреленными боками. Потянув ноздрями воздух, оглянулся на своего спутника.
— Похоже, керосин.
Второй тоже принюхался и согласно кивнул. Он достал из кармана брюк веревку, привязал ее к дужке ведра и вскарабкался наверх. Откинув крышку люка, скинул внутрь ведро. Оно гулко хлопнуло жестяным боком по жидкости. Почувствовав, как ведро потяжелело, мужчина вытянул его и передал нетерпеливо ожидавшему внизу спутнику. Потом, не закрывая люка, спрыгнул на порыжелый гравий между путями.
— Порядок, — вытирая ладони о брюки, удовлетворенно сказал он.
— Скорее, — поторопил его второй.
Подхватив ведро, первый быстро пошел между длинными составами. Старший поспешил за ним. Догнав, тронул за рукав и показал на перрон перед вокзальным зданием, видневшийся в просвете между вагонами. Там, по-хозяйски оглядывая пути, стоял охраняемый двумя солдатами немецкий офицер в черной форме.
— Шель, — глухо сказал первый мужчина. — Штурмбаннфюрер Шель!
— Чего он там стоит? — шепотом спросил Макар, разглядывая эсэсовца, начавшего медленно прохаживаться по перрону, словно совершая утренний моцион.
— Ему на глаза попадаться нельзя, — ответил Волков. — Он меня и вымазанным сажей узнает. Пошли!
Он отдал Макару ведро и нырнул под вагон, пробираясь ближе к составу, стоявшему на путях недалеко от здания вокзала. Стараясь не расплескать керосин, Путко последовал за ним, кряхтя и ругая сквозь зубы нелегкую, принесшую черного немца. Вроде бы все шло так удачно, удалось проникнуть на станцию, точно определить место, где стоит нужный вагон, и тут — на тебе, появился!
Услышав топот и резкие немецкие команды, Антон присел за колесом, знаком подозвав Макара.
На станцию пригнали новую группу местных жителей. Женщины, старики и подростки шли по перрону, подгоняемые конвоирами, а сзади двое охранников волочили повисшего на их руках человека в окровавленной гимнастерке. Замыкавший группу солдат тянул за руку упиравшуюся плачущую девочку в грязном платье.
— Настенка! — ахнул Путко. — И доктор!
Напряженно прислушивавшийся к разговорам немцев Волков не ответил — он смотрел на Сорокина и девочку. Что сейчас будет? Враги усиленно проверяли грузы в вагонах, начали разбирать завалы на путях. Значит, Шель либо догадывается, либо уже точно знает о существовании важного груза. Об этом ему мог сказать только Гнат Цыбух. Как в руки немцев попали Сорокин и Настя, оставленные в землянке недалеко от хутора деда Прокопа? Неужто дед выдал? Или это просто трагическая случайность? И что можно предпринять для их спасения?
Поправив спрятанный под пиджаком парабеллум, капитан подобрался ближе к перрону.
Выслушав рапорт фельдфебеля, Гельмут пробежал взглядом по лицам людей, пригнанных на работы, задержал глаза на Сорокине и приказал:
— Приведите русского.
Через несколько минут на перроне появился Цыбух. Торопливо подскочив к Шелю, он остановился на некотором отдалении, ожидая распоряжений. Пристально наблюдавший за ним из укрытия Волков успел отметить рабскую покорность Гната, его разбитое лицо и злобный блеск маленьких глаз, впившихся в Настеньку.
— Смотри, — показал на задержанных эсэсовец.
Гнат медленно пошел вдоль строя, пристально вглядываясь в лица и бормоча:
— Не знаю… Энтого тоже не знаю… Не знаю…
— Смотри, смотри внимательно, — повторил шагавший рядом Шель.
Дойдя до Сорокина, поддерживаемого солдатами, Цыбух приостановился, разглядывая врача. Обошел его кругом, схватив за волосы, приподнял опущенную голову Юрия Алексеевича и заглянул ему в лицо. Потом обернулся к Шелю:
— Энтого тоже не знаю. А вот энту знаю, — он присел перед девочкой на корточки. — Здорово, Настенка! Узнаешь дядю Гната? Я тебя печеной картошкой кормил. В лесу, на костре, в золе пекли, помнишь?
Девочка испуганно молчала, пытаясь вырвать свою ручонку из ладони крепко державшего ее солдата. Подскочивший фельдфебель доложил:
— Господин штурмбаннфюрер! Раненого и ребенка нашли в землянке, в лесу, при проверке деревни и розысках пытавшихся скрыться жителей.
