– Не говори глупостей, и потом, при чем тут супружеские
обязанности?
– А при том, – спокойно ответила соседка, – что вам не
повезло. Другие раздвинут ноги и имеют за это шубы, дачи и ожерелья. А у вас
только дети получились.
– Какие ты гадости говоришь, – вышла из себя Раиса, – это
проститутки, содержанки…
– Вовсе нет, – хладнокровно парировала Назарова, – многие
таких мужей находят, старше себя, богатых. Дорвется старичок до молодого,
сладкого тела и готов потом женщину золотым дождем осыпать.
Ошеломленная Раиса не нашлась что ответить. Но самое ужасное
было то, что мать поняла: Ната на стороне подруги.
Вот поэтому учительница страшно обрадовалась, когда Назарова
уехала. Она искренне надеялась, что Рита и Наташа перестанут тесно общаться. Но,
к сожалению, ничего не вышло. Встречались они значительно реже, но близость не
исчезла. Риточка, став богатой, сбрасывала подружке с барского плеча свои
платья, ставшие немодными, а один раз отдала вполне хорошую шубку из белки,
посчитав, что такой простецкий мех для нее самой слишком беден.
– Последнее время, правда, месяца за три-четыре до Наташиной
гибели, – вздыхала Раиса, – они не встречались, все недосуг было, Света, та
прибегала иногда, а Рита нет. А после того, как Наташа умерла, она ни разу ко
мне не пришла и даже не позвонила.
– Кто такая Света? – полюбопытствовала я.
– Одноклассница Наташи, Светлана Реутова, – пояснила Раиса
Андреевна,– в нашем же подъезде живет, только на последнем этаже. Вот та совсем
другая девочка, полная противоположность Рите. Ребеночка недавно родила. Знаете,
я иногда вижу, как она с коляской катит по улице, сердце так и щемит.
Наташенька-то не успела детками обзавестись. Хотя, может, оно и к лучшему,
сейчас бы сироты остались.
Глава 22
На верхнем этаже оказалось не три двери, а две. Я позвонила
сначала в ту, на которой не было номера. Высунулся лысый красноносый мужик в
спадающих рваных джинсах.
– Чего надо? – рявкнул он, обдавая меня запахом чеснока.
– Светлану Реутову.
– Ну так и звони ей, – гаркнуло небесное видение, – людей не
тревожь!
Чуть не ударив меня по лицу дверью, он ее захлопнул.
Я вздохнула и нажала на другой звонок. На этот раз выглянула
полная женщина с простоватым, милым российским лицом. Светло-русые волосы,
вьющиеся мелкими кудряшками, стояли дыбом, на ней был байковый халат, на ногах
– замечательно уютные замшевые тапочки.
– Вам кого? – шепотом спросила она.
– Светлану Реутову, – тоже шепотом ответила я.
– Входите, – улыбнулась женщина, – только Вовка спит.
– Кто? – удивилась я.
– Ну сынишка мой, Володечка, – пояснила хозяйка и скорей
утвердительно, чем вопросительно, сказала: – Вы ведь по вызову, из поликлиники?
Сопли у него потекли, и кашель бьет. В аптеке какие-то таблетки посоветовали,
да больно дорогие, целых сто двадцать рублей, и…
– Я из милиции.
?? Откуда? – изумилась Светлана.
– Из милиции, отдел по раскрытию убийств, майор Васильева,
Дарья Ивановна. Извините, что отвлекаю, понимаю, что явилась некстати, у вас
ребенок болен…
– Ничего, – махнула рукой Света, – он все равно часов до
трех проспит. А что случилось?
– Вы хорошо знали Наталью Павловну Кабанову?
– Конечно, в одном классе учились, а что случилось?
– Вы знаете, что она погибла?
– Да, в горах разбилась, поехала с клиентом… Да вы
проходите, проходите…
Толстушка впихнула меня в кухню, где царил редкостный
бардак. Стол, подоконник и табуретки были завалены горами вещей, непонятно как
очутившихся в месте, где готовят пищу. Убрав с одного из стульев бутылку с
шампунем, Светлана радушно предложила:
– Давайте я вас кофе угощу.
Не дожидаясь моего ответа, она вытащила из шкафчика не
слишком хорошо вымытую кружку, кинула туда несколько гранул «Максвелл хауз»,
щедро насыпала сахара, плеснула воды и добавила сливок.
Я посмотрела на получившийся «коктейль» и подавила ухмылку.
Такой напиток носит в нашем доме название «услада Аркадия». Все домашние, а
также многочисленные друзья и гости хорошо знают, что ни в коем случае нельзя
просить Кешу сделать кофе. Сын очень экономно кладет заварку, ну, примерно
четверть чайной ложечки на поллитровую кружку, зато рафинад бросает от души,
куска четыре, а еще лучше пять, а чтобы смесь получилась еще более гадкой, он
разбавляет ее сливками, после чего содержимое чашки по цвету начинает
напоминать любимую Зайкину помаду фирмы «Живанши». Весь Париж увешан этой
осенью огромными рекламными щитами, на которых изображены дамы с губами,
накрашенными помадой тона «натуральный беж». Каждый раз, глядя на их лица, я
вспоминала Кешу. И вот ведь странность! Чай он пьет крепкий, совсем не-сладкий.
Из напитков предпочитает виски, без содовой и льда. А вот с кофе отчего-то
получается такая ерунда.
– Наташа поехала с клиентом, – продолжила я начатый в
коридоре разговор, – но с каким? Она же работала переводчицей.
Светлана кивнула.
– Да, в торговом представительстве «Филипс», тут недалеко. К
ним кто-то из начальства заявился, вот ей и велели переводить. Ужасная история.
А, собственно говоря, в чем дело?
Я вспомнила полковника Дегтярева и мигом воспроизвела часто
повторяемую им фразу.
– К сожалению, я не могу сообщить никаких деталей или
подробностей, по делу идут оперативно-разыскные мероприятия…
Правда, после этих слов он, как правило, добавляет:
– И, сделай милость, не лезь не в свое дело, не суй свой
длинный нос куда не следует, а то ведь и прищемить могут!
Но сказать подобное Светлане я, естественно, не могла,
поэтому завершила речь по-другому:
– И вы бы очень помогли следствию, ответив на ряд вопросов,
без протокола, по-дружески. Это не допрос, а просто беседа. Вам же, наверное,
хочется, чтобы тайна гибели Наташи была раскрыта до конца?
– Спрашивайте, – пожала плечами Света.
– Вы были ее лучшей подругой…
