Я повернулась на другой бок. Ладно, будем считать, что Лена
и Рита были знакомы с убийцей. Тогда дело просто. Осталось выяснить круг связей
обеих женщин, и сразу станет ясно, кто виноват. И начать следует с Лены.
Похоже, у нее было не так много друзей, домработница-то говорила, что к Каюровым
никто не ходил, кстати, в приглашении из детского дома указана девичья фамилия
женщины – Артюхина. Может, она ее не меняла?
Я опять повернулась на другой бок и уже собралась
окончательно отдаться Морфею, как раздался треск, матрац подо мной заходил
ходуном. Не успев сообразить, что происходит, я хотела сесть, но тут высокая,
резная, тяжелая деревянная спинка неожиданно обрушилась прямо на мою голову.
– Землетрясение, убивают, караул, спасите! – завопила я,
погребенная под тяжеленной деревяшкой.
А все Зайка виновата! Ведь я хотела купить итальянскую софу
из пластика! Но Ольга категорично заявила:
– Спать нужно только на дереве!
И мне пришлось приобрести спальню из дуба. Вот, пожалуйста,
теперь самой и не вылезти!
Захлопали двери, послышался нервный цокот когтей, потом
раздраженные голоса.
– Сумасшедший дом, – злился Севка, – полтретьего, никакого
покоя!
– Мне завтра к директору канала идти, – возмущалась Зайка, –
надо хорошо выглядеть! Если не высплюсь, мигом стану похожа на пугало!
– Боже, как болит голова, – завел свою партию Кеша, –
только-только ухитрился задремать, и нате, мать цирк устроила!
– Мусечка, – взвыла Маня, – тебя ушибло?
Чьи-то сильные руки подняли огромную деревяшку, и я
оказалась на свободе, очумело вертя головой из стороны в сторону.
– Опять шоколад в кровати харчила, – гневно заявила Зайка, –
сколько раз можно говорить: сладкое перед сном вредно!
– И белье пачкается, – заискивающе добавил Кеша, старательно
подлизывающийся к разгневанной Ольге.
Тузик протянул мне руку. Я встала на ноги и, оглядев руины
ложа, спросила:
– Что случилось?
Маруся, осматривавшая матрас, тут же пояснила:
– Крепления сломались, причем все сразу. Вот днище и выпало,
а спинки сложились. Мусечка, у тебя голова не болит? Не тошнит? Вдруг
сотрясение мозга!
– Нельзя сотрясти то, чего нет, – фыркнула Зайка и
приказала: – Иди в комнату для гостей!
Но я терпеть не могу, когда мной понукают, и из чистого
упрямства отправилась в кабинет, за что и была наказана. Там у нас стоят два
довольно узких кожаных дивана, и остаток ночи мне пришлось провести в страшно
неудобной позе, чувствуя, как при каждом движении простыня съезжает со
скользких подушек.
Глава 13
Детский дом № 297 не производил впечатления убогого приюта.
Трехэтажное здание, выкрашенное яркой голубой краской, весело выглядывало из-за
потерявших почти всю листву деревьев. В холле уютно пахло жареным мясом,
натиркой для мебели и чем-то домашним. Никаких ароматов хлорки и гнилой
капусты. Завершала картину большая полосатая кошка, мирно спящая на
подоконнике. Заслышав звук шагов, киска подняла круглую ушастую голову, лениво
зевнула и сказала:
– Мяу.
– Здравствуй, дорогая, – ответила я, – скажи, сделай
милость, где можно найти директора?
Кошка помолчала, потом разинула мелкую пасть с розовым
язычком и ответила тоненьким голоском:
– Анна Валентиновна в столовой.
От удивления я чуть не упала, но поинтересовалась:
– А столовая где?
Кошка принялась деловито умываться, но все тот же тоненький
голос прочирикал:
– В подвале, хотите провожу?
Я скосила глаза вбок и увидела мальчика лет восьми в теплой
фланелевой рубашечке и джинсах. А, так вот кто отвечал на мои вопросы! Слава
богу, что недоразумение выяснилось, а то на какое-то мгновение я поверила, что
тут обитает говорящая киска.
Провожатый, лихо перескакивая через две ступеньки, привел
меня в большое, заставленное столами помещение. Кто-то очень постарался, чтобы
оно выглядело не казенно, а по-домашнему. Яркие шторы в бело-красную клетку,
такие же скатерти, именно скатерти, а не клеенки, вазочки с искусственными
цветами, салфетки…
– Вон она, – ткнул мальчик грязным пальцем куда-то вглубь, –
вон там!
Я посмотрела, ничего не увидела и крикнула:
– Анна Валентиновна?
– Иду, – донеслось откуда-то издалека, – кому я
понадобилась?
Я заспешила на звук. По проходу шла хрупкая, тонкая женщина,
когда мы поравнялись, стало ясно, что директрисе хорошо за пятьдесят, даже за
шестьдесят.
– В столовую нельзя входить в верхней одежде, – укорила она
меня.
– Простите, я не нашла гардероб.
– Санэпидемстанция? – поинтересовалась Анна Валентиновна и,
не дожидаясь ответа, продолжила: – Пожарный надзор? Кто вы?
– Милиция, – выпалила я.
Она удивилась:
– В чем дело?
– Елена Сергеевна Артюхина в вашем учреждении воспитывалась?
Директриса распахнула кабинет, пропустила меня вперед, мигом
включила электрочайник, вытащила из шкафа банку растворимого кофе, коробку
печенья и спросила в свою очередь:
– А что случилось?
– Ее убили, идет следствие.
– Бог мой, – всплеснула руками Анна Валентиновна, – из-за
денег! Так я и знала, что счастья они не принесут! Прямо предчувствие было
плохое, сердце так и сжалось, когда эту бабу увидела…
– Кого вы имеете в виду? – сурово поинтересовалась я. –
Какая женщина? Какие деньги? Отчего сердце сжалось? Рассказывайте по порядку!
Анна Валентиновна тяжело вздохнула:
– Я пришла в этот интернат много лет тому назад, а точнее, в
1952 году. Молоденькой совсем, после педагогического училища, едва восемнадцать
исполнилось. Бардак тут творился! И не поверите!
