Рита была там, лежала на красивой темно-зеленой плитке возле
джакузи, до краев наполненного водой. На поверхности плавали мочалка и пустой
пластмассовый флакон из-под геля для душа. Назарова была, без сомнения, мертва.
Невозможно было представить, что еще несколько часов назад это сейчас покрытое
странными пятнами, какое-то «изломанное» создание жило, веселилось, мечтало и пило
коньяк. Даже волосы потеряли блеск и теперь стелились на полу, словно груда
старых веревок.
Кое-как справившись с тошнотой и схватив свою сумку с
ключами от сейфа, я выбралась в коридор, вытащила мобильный и набрала хорошо
знакомый номер. Только бы Дегтярев оказался на месте!
Через час роскошную квартиру было не узнать. Повсюду
по-хозяйски расхаживали люди в грязных ботинках, равнодушно выполнявшие
привычную работу.
Мы с Александром Михайловичем сидели на кухне. Полковник
Дегтярев – наш самый лучший друг, можно сказать, брат. Знакомы мы с ним с тех
стародавних времен, когда он учился в Академии МВД, а я преподавала там
французский язык. Только не подумайте, что Александр Михайлович намного младше
меня. Просто в академию люди поступают уже после того, как справили
двадцатипятилетие.
Много воды утекло с тех пор. Из веселого худого кудрявого
капитана Дегтярев превратился в крайне серьезного толстого лысого полковника.
Впрочем, и я не помолодела, хотя никто не дает мне сейчас больше тридцати пяти…
Много воды утекло с тех пор, и много раз Александр Михайлович выручал всех моих
домашних из всяческих неприятностей. У меня просто выработался условный
рефлекс: случилась беда, звони Дегтяреву! Он и на этот раз не подвел, явился
почти сразу, да не один, а с кучей мужиков.
– Однако покойная Назарова не нуждалась, – спокойно
констатировал приятель, распахивая кухонные шкафчики, – хочешь кофейку?
«Амбассадор» у дамы, не кофе «Пеле». Так как? Наливать?
Неожиданно я вспомнила тяжелый, какой-то сладкий запах, стоявший
в спальне, собак, валяющихся в крови, Риту на зеленом кафеле… и вдруг
произнесла:
– Я знаю, кто убийца!
Александр Михайлович спокойно налил в чашку кипяток, вытащил
сигареты и коротко велел:
– Выкладывай!
Через два часа в рабочий кабинет Дегтярева доставили Михаила
Каюрова. Сначала им занимались оперативники, потом вызвали меня, и я подробно,
с деталями, рассказала о подслушанном в лесу разговоре и о завещании, которое
написала Рита Назарова.
– Я не убивал, – посеревшими губами твердил Михаил, – да, не
спорю, поругались в лесу, и Рита тоже, неизвестно почему, решила мне деньги
оставить, но я никого и пальцем не трогал!
Александр Михайлович хмуро вытащил сигареты и спросил:
– Где вы провели ночь?
– Дома, – пожал плечами Михаил, – в кровати спал, как все
нормальные люди.
– Один?
– Да.
– Значит, подтвердить ваше алиби никто не может?
– Это не я должен доказывать, что не виновен, а вы ловить
настоящего убийцу, – внезапно окрысился Михаил, – презумпцию невиновности никто
не отменял!
– Ковалеву Анастасию Семеновну знаете?
– Даже не слышал о такой, – пожал плечами Каюров.
– А вот она утверждает, что видела вас около трех утра
выходящим из лифта в подъезде, где проживала Назарова.
– Чушь, – фыркнул Михаил.
Привели невысокую худенькую женщину, Ковалеву, работающую
консьержкой. Через час Каюров изменил показания:
– Да, я вчера приехал к любовнице. У меня есть ключи, и
собаки встречают меня как хорошего знакомого.
Каюров посидел в пустой квартире, подождал Риту и уехал
ровно в два часа. Консьержка, однако, стояла на своем, утверждая, что гость
спустился в три.
Александр Михайлович устало спросил:
– Почему же вы не дождались Назарову и ушли? Странно как-то,
полночи просидели и убрались…
Михаил понес чушь. Якобы он не договаривался с Ритой о
свидании и вообще должен был провести вечер и ночь у своего клиента, но заказ
внезапно отменили, образовалось свободное время, вот он и поехал к любимой
женщине. Даже мне было понятно, что он врет.
Стали оформлять какие-то бумаги, потом вызвали конвой, чтобы
отвести Михаила в камеру… И тут он, державшийся до этого момента с редким
самообладанием, повернулся ко мне и прошипел:
– Я не виноват! Произошло чудовищное совпадение.
– Разберемся! – кивнул Дегтярев и велел: – Уводите!
– Я не виноват, – сопротивлялся Каюров, – поверьте, ей-богу,
хотите, поклянусь на кресте?
– Не надо, – поморщился полковник и вновь повторил: –
Уводите.
– Не убивал я! – завопил Михаил.
Конвойные схватили его под локти и поволокли на выход.
Внезапно Каюров выкрикнул:
– Хочу сделать заявление.
– Слушаю, – моментально отозвался полковник и знаком показал
на стул, – садитесь!
Михаил плюхнулся на сиденье, потом вдруг вполне мирно
произнес, указывая на меня:
– Ведь именно эта женщина придумала, что я убийца, не
ошибаюсь?
Дегтярев нахмурился.
– Какое заявление вы собирались сделать, гражданин Каюров?
– Знаете, – неожиданно улыбнулся Михаил, – я всегда
интересовался такими вещами, как мания и колдовство!
Александр Михайлович отложил со вздохом ручку:
– При чем тут это?
– А при том, – продолжал нехорошо усмехаться Каюров, – при
том.
Он замолчал, в комнате повисла гнетущая, каменно-тяжелая
тишина. Отчего-то мне стало холодно, и я вздрогнула.
– Ага, – вновь расплылся в гадкой улыбке Михаил, – проняло
жабу!
– Либо делайте заявление, – отчеканил Дегтярев, – либо
уходите, времени нет выслушивать глупости!
Каюров поднялся, вытянул в мою сторону правую руку и резко
спросил:
– Как ваше имя?
– Даша, – пролепетала я, чувствуя себя, как белая мышь,
поданная на ужин удаву, – Даша Васильева.
