Лось выбрал себе огневую позицию на выходе из поворота, аккуратно оборудовал её и проверил маскировку. Решил стрелять одиночными – расстояние почти что в упор, бесшумное оружие и элемент внезапности должны сработать. Хотя американцы уже будут настороже из-за взрыва на батарее и чёрт его знает, как они себя поведут. Надежда на то, что они сработают согласно своим инструкциям и отработанной тактике.
Мошарук устроился чуть подальше от основной подгруппы и повыше. Со своего места он мог контролировать дорогу как перед поворотом, так и после него. На выступе оборудовал своё место Иванов, примерялся к стрельбе и прыжку в кузов «Гантрака». Время обрело тягучесть и тянулось, словно кусок тающей в огне смолы. Вроде всё готово, теперь только ждать. А ведь может быть и так, что нужный ящик погрузочные команды не поставят в машину, или он поедет на батарею на правой стороне, или на зенитные посты возле аэродрома.
Мошарук подал знак. На «горизонте» появился «спортсмен». Американец, распевая во всё горло и высоко подкидывая мускулистые ноги, размеренным темпом пробежал мимо притаившейся засады. Он даже не подозревал, что в бинокль его внимательно рассматривает матрос Мошарук, стараясь запомнить как можно лучше, чтобы потом в горячке боя ни с кем не перепутать.
– Здоровый кабан, вон мышца какая! Такого с первого раза не вырубишь, – бормотал про себя матрос, мысленно примеряя наушники и портативный магнитофон. Вскоре американец вернулся обратно. Матрос решил, что янки кабан всё-таки знатный, но дыхалка у него слабая, потому что обратно уже бежал тяжело, сменив темп на медленный и вдыхая уже полной грудью. По мнению матроса, дистанция утренней пробежки американца не составляла и одной трети ежедневных пробежек на зарядке в пункте постоянной дислокации тихоокеанцев. Отметив время возвращения «спортсмена», Иванов по памяти сверился с прошлыми наблюдениями. Через двадцать-тридцать минут пойдёт инженерная разведка. Сапёры появились согласно расчётам, проверяли дорогу так же халатно. Просто прошлись по дороге, лениво переговариваясь между собой и жуя свою резинку. Также вернулись, громко в голос рассуждая о меню предстоящего завтрака. Всё как обычно и как положено по распорядку и инструкциям. Как только сапёры скрылись, со своего места спрыгнул прямо на дорогу Буцай. В какие-то секунды вытащил из сумки мины, отстегнул ножки, воткнул на намеченные места, ещё раз выверил прицелы. Вкрутил взрыватели и аккуратно размотал сапёрный провод, маскируя его в трещинах скал и засыпая каменной галькой. Вывел провода на свою позицию, подсоединил к подрывной машинке и устроился поудобнее.
Внизу на морской базе возле штабелей ящиков суетились рабочие, загружая подъехавшие машины и вполголоса обсуждая происшедшее вчера с Марти Симмонсом и его другом Джимом. Несмотря на то, что Керри старался не допустить слухов, через Джейки Краповитца, готовившего передачу на «тюрягу», и молодого солдата, таскавшего вечерний чай, стали расползаться будоражащие воображение слухи. Рассказывали, что Марти в камере отнюдь не бедствовал, каким-то образом нашёл язык с пленными комми. Вроде как бы даже в камере марихуаной попахивало и коп, дежуривший у камеры, был, по словам посыльного, «под травкой» и делал всё возможное, чтобы не показать, как ему хорошо.
Да, Мартин Симмонс он такой, ему и в аду неплохо будет. Везде этот черномазый сможет неплохо устроиться. Им до замены на этом острове пахать и пахать, а то, может, и до конца войны просидеть придётся, а Симмонс на днях уже на Аляске будет. Хотя кто его знает, что ему светит по приговору. Могут в дыру и похлеще, чем остров Батейнд сослать. Так пусть уж лучше всё остаётся так, как есть. А кидать ящики не столь уж утомительное занятие, по крайней мере не мерзнешь в окопах в Европе и не пошёл на дно вместе с авианосцем, потопленным русской подводной лодкой. Рабочие потихоньку судачили между собой, загружая ящики в машины. Заряд, заложенный несколькими часами ранее, из штабеля в порядке очереди перекочевал в машину и согласно расчётам очутился в верхнем ряду.
Смена зенитчиков встала намного раньше общего подъёма. Встали по выработанной привычке сами, без понуканий сержанта, побрели в душевые, зевая и почёсываясь. Очкастый новобранец встал раньше всех и уже, приняв душ, облачался в форму. Из столовой пришёл сержант и погнал свою смену на завтрак. Наскоро перекусив, зенитчики, подхватив оружие и рюкзаки, вышли к стоянке машин. На улице было немного сыро, на долину опускался туман. Лёгкий «Гантрак» стоял на месте, не было только водителя и пулемётчика.
– Так, мальчики, одеть всем пончо! – распорядился сержант, – с поста передают, у них туманище – на десять футов перед собой ни хрена не видно, – и мелкая морось.
Смена начала переодеваться, помогая друг другу и самому неуклюжему – очкастому новобранцу.
– Так, парни, ещё раз: выходим в обычном порядке от места подъёма, – начал обычный инструктаж сержант, – тройка «Альфа» теперь становится четвёркой, добавляется наш очкастый электронщик, тройка «Браво» – прежний состав, тройка «Чарли» – прежняя. Задачи вы все знаете, но повторяюсь: я с четверкой, после встречи шестерых парней сверху, поднимаюсь и провожу замену оставшихся в «Гнезде». «Чарли» со сменяющимися ждут подхода нашего «Браво» и тройки сверху. «Чарли» и «Браво», отправив сменившуюся девятку к грузовику вниз, поднимаются… – сержант покрутил головой. – Чёрт, где этот Чиф?! Где Макклахи? С этими прикомандированными вечные проблемы, что с водителем, что с пулемётчиком.
Едва сержант проорался, из будки технического пункта вывалились сержант и пулемётчик и, не торопясь, зашагали к машине.
– Здраствуйте, сестрички! Извините нас за то, что заставляем вас торопиться как обычно, – начал ехидничать сержант.
– Серж, до выезда ещё десять минут. Зачем гнать жеребцов? – ответил водитель Чиф. Впрочем, такие крики сержанта заступающей смены ему были не в диковинку. Процедура повторялась постоянно и водитель к ней до того привык, что уже не обращал никакого внимания. Орёт да орёт, должность у него такая. Тем более, без подписанных бумаг на выезд всё равно никто никуда не выдвинется.
– Чиф, Макклахи! Повторите задачи! – потребовал сержант от подошедших. Водитель и пулемётчик, вздохнув, переглянулись. Первым начал Чиф:
– Следую по маршруту номер два до точки высадки. С тройкой «Чарли» ожидаю сигнала. Отправляю тройку, дожидаюсь смену. Следую по маршруту номер два обратно в гарнизон.
Как только водитель замолк, сразу же начал пулемётчик.
– Сэр, «Миниган» в исправном состоянии, снаряжен, боекомплект пятьсот, во время марша осуществляю огневое прикрытие.
– Для всей смены повторяю! «Альфа» – правый борт, наблюдение, контроль, огонь. «Браво» – левый борт, «Чарли» – корма. Связь с кабиной через переговорное устройство. По высадке всем перессать и перекурить. Все знаете, что подъём тяжёлый, дополнительные грузы распределены. В порядке номеров всем на борт!
Водитель откинул легкий алюминиевый трап, смена в порядке троек начала взбираться на борт. Служака сержант проконтролировал вплоть до посадки последнего и закрытия борта. Проверил, как ведётся наблюдение по указанным секторам, заставил пулемётчика поводить стволом пулемёта. Зашёл со стороны кабины и начал проверять работу фар, поворотников, заставил водителя повертеть рулём, доводя того до белого каления.
