– От ты больной! Уэллса перечитал, что ли? какая нахрен машина?
– Да ВИА такой есть – классные песни поют. Вот если бы… – Мошарук не успел договорить, как его прервал радостный возглас Иванова:
– Мошарик! Ты точно вспомнил того негра или почудилось?
– Точно так, тащ каптри! Курили они со своим напарником, здоровенным таким, всё за бизнес да за привидения на нашем катере разговаривали.
– А второго не заметил случайно?
– Не, не было… Я каждого американца разглядывал: тот здоровенный такой, как в кино про пятнадцатилетнего капитана. Того бы и в кабине узнал, и в кузове.
Иванов в раздумьях начал ходить из стороны в сторону, разговаривая сам с собой вслух:
– Ага, бля, ящики и прочую херь загружают и отвозят на две батареи сразу, это по-любому, у янкесов склад ГСМ рядом с автомобильной стоянкой прибывающих машин. Таак… таак… а если заминировать грузовик с временным замыкателем? Ага, надо время посчитать, хотя хули его считать, время мы уже и так знаем, запасец небольшой будет. Подъезжает он на батарею, становится на площадку – и тут… Бббах!! – Иванов ходил из стороны в сторону под недоумёнными взглядами водолазов и даже немного размахивал руками.
Начальник гарнизона острова Батейнд – высокий, сухощавый и седой, как лунь, полковник Гаррисон сидел в своем кабинете в неудобном деревянном кресле. Прямой, как палка, с поджатыми тонкими губами, он, нацепив на нос очки, тонким карандашом подчёркивал заинтересовавшие его моменты в читаемых им донесениях и рапортах. Обстановка кабинета могла красноречивее любого сослуживца или подчиненного полковника рассказать о нём. Стены обшиты панелями темного дерева, длинный и массивный Т-образный стол для совещаний, такие же неудобные деревянные стулья. На стенах портреты видных военных деятелей, преимущественно британских. В центре – ростовой портрет одноглазого адмирала Нельсона на фоне гибнущих кораблей Непобедимой армады. На одной из стен – масштабная морская карта Тихого океана с отметками дислокации сил и средств тихоокеанских флотов и эскадр. Рядом со столом – макет острова.
Полковник внимательно вчитывался в рапорт о результатах расследования гибели экипажа патрульного катера под командованием лейтенанта Виллиса. Службисты из безопасности и курирующие их военные контрразведчики уже третий день рылись в этом тухлом деле, как свиньи в поисках трюфелей. Вот, пожалуйста, рапорт дока Депски, проводившего вскрытие лейтенанта и обнаруженного в море захлебнувшегося матроса Премье.
Наличие большой процентной доли алкоголя в крови. Какие-то цифры с процентами. Проще говоря, Виллис был смертельно пьян. Гаррисон поёрзал, открыл крышку мини-бара, встроенного в стол, налил рюмочку старого «шотландского» скотча ещё из довоенных запасов, не торопясь, выцедил и, не поморщившись, вынул из кармана кителя белоснежный платок и промокнул губы. Нестерпимо захотелось курить. Полковник нажал кнопку селектора.
– Саймон! Будте добры, забейте мою трубку Вирджинией, один кофе в кабинет и вызовите коменданта, подполковника Диксона.
– Есть, сэр! – раздалось в динамике.
Гаррисон, в ожидании трубки и кофе, продолжил читать рапорт доктора. Хорошо, что лейтенант Саймон, второй помощник начальника гарнизона, отлично владеет печатной машинкой и разбирается в самых невероятных каракулях. Недаром просидел в помощниках мэра в каком-то заштатном городишке в Мичигане. Воевать не способен, но дядя Сэм и канцелярской крысе место в строю найдёт. Помимо того, Саймон отлично готовит кофе и весьма споро забивает трубку, разбирается в картографии, педантичен, исполнителен и внешне чем-то отдалённо напоминает самого полковника.
Так, вот медицинское заключение на Виллиса, вот – на Премье. Лейтенант застрелился сам, никто ему не помогал. Вот на Премье. Полковник машинально подчеркнул карандашом биографические данные матроса. Молод, девятнадцати нет. Доброволец из молодых патриотов. Вода в лёгких – захлебнулся мальчишка. Наверняка колотил по воде руками и ногами, в ужасе выпучив глаза. Полковника чуть не передёрнуло от собственных воспоминаний. Тогда двадцатидвухлетний лейтенант Гаррисон сам захлёбывался в солёной морской воде и пытался ногами нащупать дно. С хорошо укреплённого берега из ДЗОТов, не переставая, поливали свинцовым огнём немецкие пулемётчики. Участок высадки «Омаха» был усеян сплошным ковром из мёртвых и раненых морских пехотинцев и рейнджеров. Гаррисон, натужно хрипя, отплёвываясь солёной водой и кровью из разбитых губ, выполз к первому металлическому противодесантному ежу и, вцепившись в него руками, попытался достать из-за пазухи распятие. Рядом шлёпались мины, поднимая в воздух тучи воды, песка и мешанину из обрывков мёртвых тел.
Рядом пробежал капрал Райан, не глядя по сторонам и с оскаленными зубами, схватил Гаррисона за шиворот и выдернул на песок:
– Беги, лейтенант! Беги к первым линиям заграждений! Там мёртвая зона! – проорал капрал Райан и резко упал на колени, мотнул головой и ничком свалился лицом в песок.
Гаррисон, полуослепший от взрывов и оглохший от грохота, петляя, словно заяц, добежал до песчаного бруствера, споткнулся о чей-то развороченный осколками труп. Рядом капитан рейнджеров Джон Миллер со своей командой скручивали подрывные заряды для разминирования бангалоры и готовились к броску под стены ДОТа.
Гаррисона передёрнуло от нахлынувших воспоминаний. В дверь аккуратно постучали.
– Входите, Саймон, – узнал стук своего помощника полковник.
– Разрешите, сэр? – несмотря на разрешение, Саймон был всегда предупредителен, зашел, неся на подносе парящую кружку с кофе и уже раскуренную трубку. – Сэр, подполковник Диксон вызван, находится в пути с военно-морской базы, беседует с представителями военной контрразведки и с детективами, проводившими осмотр катера, время прибытия – через полчаса.
– Идите, Саймон, – отпустил помощника полковник, снова сел в кресло и с удовольствием отхлебнул ароматный напиток. Саймону всегда отлично удавалось заваривать кофе. Наверняка знал какой-то секрет. (Секрет был в том, что Саймон, внешне невозмутимый и педантичный, изредка плевал в кофе полковнику.) Раскурил начавшую затухать трубку, выпустил облачко ароматного дыма, опрокинул ещё рюмочку скотча.
Продолжил читать рапорта, потом отложил их. Держа трубку в левой полусогнутой руке, встал и прошёлся по кабинету, чуть покачиваясь из стороны в сторону – рана в ногу, полученная во Вьетнаме, давала о себе знать. Если бы не эти чёртовы гуки и не медицинская комиссия, он бы сейчас воевал в цивилизованной Европе, а учитывая опыт и безупречный послужной список, то наверняка бы уже возглавлял штаб Объединённого Корпуса. Хотя, с учётом последних событий и провалом нескольких операций, на континенте становится немодным воевать за пределами Штатов. Конгресс превратился в сборище истеричек, пытающихся всех убедить, что вторжение коммунистических орд на континентальную часть неминуемо. А по мнению Гаррисона, лучшая защита от вторжения – это нападение и ведение боевых действий на территории противника.
На Батейнде лишь одна «заноза», из-за которой может развиться «гангрена», это платиновая шахта, куда даже полковнику сунуть нос нельзя. Охрану несут парни из специальной команды ФБР – SWAT. В случае десанта на остров у них одна задача – уничтожить шахту и добывающее оборудование. Воевать с русскими десантниками они не будут, надежда только на морскую пехоту и на то, что силы оперативной флотилии подойдут вовремя. А ведь если что случится, мальчиком для битья всё равно останется Гаррисон, как ни крути. Полковник затянулся трубкой, подошёл к портрету Нельсона, начал всматриваться в лицо адмирала, покачиваясь из стороны в сторону и иногда щурясь от ароматного дыма трубки.
