– Смотри, командир! Ленинградцы объяснили, что, когда комплекс начинает работать на передачу и попадает на контроль наших ретранслирующих и передающих центров, в этом приборчике стрелка зайдёт за красное деление.
– А сейчас он что кажет?
– Да ничего не кажет – стрелка не в красном секторе! Вроде и батареи проверил, и схему установки антенн перепроверили… что-то не так идёт, но гарантирую, что не по нашей вине. Может, пока мы на задаче были, что-то произошло и центры, предназначенные для работы, уничтожены?..
– Так, а сам комплекс работает? Может что-то не включили?..
– Работает. Стрелка не статична, смотри – бегает в своем секторе, но за красную линию не заходит – значит, комплекс в работе.
Так и знал, что все не может идти хорошо. Или приборы комплекса были повреждены при десантировании, или при переходе по горам… Задача выполнена. По крайней мере Кузнец, по «тёмному» работавший вторым специалистом, подтвердит мой рапорт в случае возвращения. Надо принимать решение. Сидеть на вершине и ждать, пока стрелка уйдёт за красное деление, мы не можем. Проблемы радиоразведчиков здесь мы не решим. Надо уходить. С появлением водолазов скорее всего, работы прибавится. В выписках, с которыми меня ознакамливал майор Фомин, сказано – эвакуация после получения сигнала из определённой группы цифр. На базе развёрнута специальная радиостанция в режиме приёма. При прохождении сигнала, он записывается. При проверке надо просто нажимать кнопку и смотреть на светодиод индикатора. Автоматическое записывающее устройство радиостанции будет включать и выключать диод согласно полученной группе цифр, согласно кодам азбуки Морзе. Режим радиомолчания, в который мы ушли, не позволяет сейчас связаться с Рыхлым на базе. Поэтому здесь только одно решение – надо возвращаться.
Обратный спуск занял гораздо меньше времени: рюкзак с контейнером, составлявший основную часть общего веса имущества, теперь был пуст. К темноте мы уже прошли тропинку, ведущую к «Гнезду Кондора». Ночевать на переходе не было смысла. Кузнец, идущий в головном дозоре, дорогу помнил, и мы продолжили движение. Глубоко за полночь мы уже были на месте спуска в расщелину. Ковалёв нашарил под камнями узловую лестницу и проволочную антенну приёмника. Несколько раз подёргал. Прошли пара минут томительного ожидания, прежде чем канат начал дергаться в ответном сигнале.
– На базе три пятерки (все в норме), – передал мне старшина и, схватившись за канат, нырнул вниз.
Подождав сигнал о приземлении, я последовал за ним. Крайним шёл Бахраджи. Внизу меня встретил Рыхтенкеу, мирно попыхивающий своей трубочкой с любимой «мосинкой» на плече.
– Командир, привет, иди отдыхай, кушай – водолазы кастрюли с подводной лодки притащили. Сигнала однако не было.
Я обнялся с Иваном, дождался спуска Бахраджи, который, ещё находясь на канате, услышав про кастрюли, начал строить планы по приготовлению ужина и закидывать Рыхтенкеу вопросами. Втроём мы пошли к базе.
Командир группы водолазов сидел возле крохотного костерка и рассматривал какую-то карту. Мы поздоровались, и я, скинув снаряжение, подсел к нему. Капитан третьего ранга о том, как мы сходили и что видели, не расспрашивал. Если надо, то расскажу сам, а лишние знания ни к чему. Я рассказал про зенитные посты и показал на его карте расположение причальных сооружений на южной оконечности острова, которые удалось заметить с вершины.
Группа водолазов расположилась своей базой чуть ближе к выходу на побережье. За то время, когда мы отсутствовали, морские диверсанты начали демонтаж и переноску с подводной лодки всего пригодного для дальнейшего использования имущества. Индивидуальные носители с кормы лодки отшвартовали и завели в скальные рифы, надёжно укрыв между камней и замаскировав водорослями. Сейчас полным ходом идёт зарядка аккумуляторных батарей с помощью нашего переносного зарядного устройства. Завтра к обеду уже закончат прокладку линии для дистанционного подрыва лодки. Выход на свою задачу будут планировать по степени готовности. Каптри Иванов лично ползал по всему побережью, выбирая маршрут перехода морем в надводном и подводном положении. Около пяти километров придётся обходить остров вдоль прибрежной линии, перетаскивая носители на руках для экономии зарядов аккумуляторов и кислорода в дыхательных аппаратах. Бортовая кислородозаправочная станция подводной лодки была затоплена вместе со своим отсеком, поэтому кислород и регенерационные патроны для дыхательных аппаратов замкнутого цикла приходилось беречь.
– Смотри, – он ткнул длинным пальцем с ухоженным ногтем в карту (интересно – как он умудряется во время войны ещё и ногти стричь?), – с твоих слов получается, портовые причальные сооружения находятся вот здесь – как раз с обеих сторон бухты.
– Да, именно так, дааа… и на фотоснимке они как раз там, вот здесь и здесь на берегу бочки танкерные и сооружения портовые, – вспомнил я.
– По моей карте здесь глубины проставлены, здесь – крупнотоннажный сухогруз! Большой десантный, танкодесантный, большой противолодочный, танкер – могут спокойно отшвартоваться.
Я посмотрел на морскую карту, значительно отличавшуюся от моей: течения, промеры глубин, даже какие-то сведения о рельефе морского дна. Действительно, глубина в районе бухты и пирсов значительная.
– Так вот, я думаю, что с обеих сторон бухты, где-то чуть повыше, стоит по противокорабельной батарее и посты противовоздушной обороны, прикрывающие воздушное пространство над бухтой. Самолёт по этому маршруту на посадку заходить не будет, сильно муторно – скальный хребет, потом повышение местности в районе аэродрома, – самый лучший курс – это как раз эта седловина. Мне реально надо будет знать точные глубины дна и минно-боновые заграждения перед заходом в бухту. На это у нас дня три уйдёт. Да к тому же посты ПВО надо высчитать.
– Судя по твоим словам, не отрицаешь возможности, что… – начал я.
– Я этого опасаюсь, – не дал мне досказать каптри Иванов. – Всё к тому идёт, что мы добываем разведывательные сведения для подготовки штурма острова. Согласись, командиру десантных сил две разведгруппы, уже заброшенные на остров, никогда не помешают: корректировка огня корабельной артиллерии, вывод из строя аэродромов, – он стрельнул у меня сигарету и, с удовольствием прикурив и затянувшись, выдохнул дым, – да это просто подарок – две группы!
Бахраджи, уже скинувший с себя комбинезон и «аляску», тихонько напевая нечто армянское под нос, что-то готовил на костерке чуть побольше, рядышком под скалами.
– Ара, что готовишь? – спросил я, учуяв аромат чего-то жарящегося.
– Чукча наш чаячьи гнезда, говорят, разорял. Так что сейчас будет омлет! Зелени-мелени нет, жарю на жиру из тушенки, но старшина-джан уже слюнями захлёбывается. А Рыхлый говорит кушать не буду, яйца сырыми выпил.
Я, с нетерпением дожидаясь ужина, закурил. Тут же нарисовался Ковалёв и начал подавать мне знаки, прося подойти к себе.
– Я думал, ты про спирт и колбасу забудешь, – посетовал я, поднимаясь. – Пойдём, налью. Ара, будь добр – достань палку колбасы! Раз обещал, значит выполнять надо.
