Лазарева дернула красивыми плечами:
– Подумаешь, я их с сыном кормлю, пою и одеваю, может и
шофером поработать!
Никита Павлов резко встал и потянулся:
– Отбываю, девчонки, еще свидимся. Да, забыл, всем дарю
бесплатную подписку на «Желтуху».
Рая Скоркина подхватила сумочку и попросила:
– Пошли, Кит, подвезешь меня, машину не брала сегодня, очень
выпить со всеми хотелось. Зойка-то, ну и дрянь! Заставить бедную девушку весь
вечер торчать во дворе! Между прочим, у меня тоже была такая свекровь, из-за
нее и с мужем развелась. Падла рогатая!
– Кто? – немедленно спросил Никита. – Муж?
– Нет, – хохотнула Райка, – мамонька евонная.
Мы с Таней остались вдвоем. Следовало откланяться и
отправляться восвояси. Но тогда задание, первое мое оперативное задание,
останется невыполненным. Если не сумею осмотреть дом, Александр Михайлович
станет всю оставшуюся жизнь насмехаться. Прямо слышу, как он бормочет:
– Дашутка, родненькая, не расстраивайся. Ну не приспособлена
ты для работы детектива. Не всем же, в конце концов, за преступниками гоняться.
Купи себе спицы и запишись на курсы вязания, должно хорошо пойти.
Нет, следовало остаться во что бы то ни стало, причем не на
один день.
– Ну, надеюсь, хоть ты заночуешь! – воскликнула Танюша.
Я секунду помялась и сообщила:
– С удовольствием, потому что, видишь ли, просто некуда
сейчас ехать.
– Что случилось? – изумилась Иванова. – Зоя говорила, вроде
у тебя шикарный дом в Ложкино, чудесные дети…
Подивившись про себя удивительной осведомленности Лазаревой,
с которой мы не встречались двадцать лет, я недолго думая соврала:
– Дом сгорел!
– Вот ужас, – ахнула Таня, – как это случилось?
Я беспомощно глядела в окно. Оказалась в ситуации, в которую
частенько попадают вруны. Одна неловко сказанная ложь тянет за собой другую,
другая – третью. И небольшой комочек обманов превращается в гигантскую гору.
– Живем, как и вы, в охраняемом поселке, – вдохновенно
принялся болтать мой язык, – ближайший сосед – банкир Сыромятников. Кто-то из
его недругов подложил в подвал дома Николая Федоровича взрывчатку. Ну и
бабахнуло! Здание в клочки разлетелось! А у нас нарушен фасад, выбиты окна,
сорвана крыша – словом, работы на месяц!
– Кошмар, кошмар, – твердила Танюшка, прижимая к вискам
длинные аристократические пальцы.
Харитонов не солгал, она и впрямь не любила драгоценности.
Изящные руки украшало только самое простое обручальное кольцо – тоненький
золотой ободок.
– Люди не пострадали?
Вспомнив приветливого Николая Федоровича, его милую жену
Иру, радостного сына Кирилла и кота Клауса, страстного обожателя наших кошек, я
без колебания заявила:
– Слава богу, нет, успели выскочить вместе с персом.
– Где же твои дети?
– Пока в гостинице, – продолжала я путаться во вранье, – а
потом в Париж поедут.
– Слушай, – заявила Таня, – завтра же перебирайтесь к нам.
Открою третий этаж, и живите, сколько хотите. Нет, какая катастрофа! Нигде
теперь нет покоя. Каждый день жду, что на Олега нападут!
И она стала нервно заламывать пальцы.
– Спасибо, – забубнила я, – но…
– Никаких «но», – отрезала Таня, – ладно, завтра договорим.
Глава 4
Утром меня разбудили шум работающего мотора, звук шагов и
какие-то громкие голоса. Плохо понимая, что происходит, накинула выданный
гостеприимной хозяйкой халат и выглянула во двор. Сердце тревожно сжалось. В
одном ряду застыли две милицейские машины с синими мигалками, «Скорая помощь» и
белый фургончик с красным крестом на глухих дверцах. Такие машины в народе
зовут «труповозками».
– Только не пугайся, – сказала, входя в спальню, Таня, – тут
беда приключилась.
– Какая? – шепотом спросила я.
– Только не пугайся, – вновь произнесла хозяйка и добавила:
– Ваня заболел.
Но я услышала, как лязгнули носилки, вынимаемые из
труповозки, и сразу все поняла:
– Умер?!
Танечка кивнула головой. Несмотря на то что спать мы
отправились с рассветом, а встали, не отдохнув и трех часов, хозяйка выглядела
безукоризненно.
Она мало изменилась за годы, прошедшие после выпускного
вечера. Очевидно, не прибавила ни одного килограмма в весе. Сохранила тонкую
талию, стройные бедра и прямую спину. Остался прежним и восхитительный
фарфорово-прозрачный цвет лица. Небольшие голубые глаза умело подкрашены,
тонкие губы тронуты светло-коричневой помадой, волосы аккуратно уложены. Только
цвет их изменился – из каштановых превратился в светло-русый, но прическа
осталась прежней – классическое каре, прикрывающее уши.
Интересно, она всегда так по утрам выглядит? Я до полудня
похожа на бабу-ягу.
– Скорей всего, сердечный приступ приключился, – пояснила
Таня, – его Тоша нашла.
– Кто? – не поняла я, ошарашенная страшной информацией.
– Антонина, горничная, – пояснила Танюша. – Лакей вчера
Ваньку в зеленую спальню отвел, а Тоша думала, что там пусто, ну и решила
убраться… Крику было, неужели не слышала?
Я покачала головой.
– Жуть, – бормотала Таня, глядя, как я спешно натягиваю
джинсы и футболку, – просто катастрофа. Ты хоть знаешь, у него есть кто из
родственников?
– Понятия не имею, ни разу после окончания не встречались.
– Они мне позвонили примерно за неделю до карнавала, –
объясняла Таня, выходя в коридор, – Зойка всех собирала, разыскивала, небось
она в курсе…
Очевидно, прислуга убиралась всю ночь, потому что ни в
холле, ни в столовой не оказалось никаких следов праздника. Бумажные гирлянды,
китайские фонарики и горы мусора исчезли без следа. Полы были застланы
светлыми, безукоризненно чистыми коврами, мебель тщательно натерта, в воздухе
витал едва уловимый запах полироли.
– В себя прийти не могу, – бормотала Таня, наливая мне кофе,
– ну теперь нам мало не покажется!
– Почему?
Хозяйка всплеснула красивыми руками:
