– Кухню и еще микроволновку, стиральную машину, – частила
невестка, – Кеша прав – нельзя жить в свинстве.
– Но мне так нравится, – робко проблеял полковник.
– А мне нет, – отрезала Зайка, – и все, точка, разговор
окончен, никто у тебя разрешения спрашивать не станет!
Дегтярев затравленно глянул на меня. Я пожала плечами. Если
Ольга впала в раж, спорить с ней бесполезно и даже опасно. Это как под
артиллерийским обстрелом – падай на землю, вжимайся всем телом в грязь и
молись, чтобы пронесло мимо.
Вечер прошел бурно. Были принесены всевозможные каталоги, и
понеслись громкие обсуждения. Дети выбирали краску, обои, плитку… Под горячую
руку решили разбить стену между комнатенками и выбросить на помойку плиту и
холодильник.
– Ну уж нет, – неожиданно встрял полковник, – «Север» не
отдам. Мне его давным-давно сам министр вручил, как премию. Трудное дело тогда
размотали. А вы – на помойку! Можно сказать, раритет.
– Сдай его в музей МВД, – посоветовала Ольга, – будешь
ходить на экскурсию и любоваться, а тебе купим нормальный, работающий
«Электролюкс» или «Аристон».
– Пошли, – потянула я приятеля за руку, – не мешай, все
равно они никого не послушают. Расслабься и получай удовольствие.
Мы поднялись в кабинет. Я залезла на диван с ногами и
велела:
– Ну, говори!
– Что?
– Все.
– Правду, и только правду? – ухмыльнулся приятель,
протягивая руку к бутылке с арманьяком.
– Хватит ерничать, рассказывай.
Дегтярев медленно отхлебнул глоток благородного арманьяка и,
закатив глаза, пробормотал:
– Восторг. Ну почему у вас всегда отличные напитки, а мне
подсовывают такую пакость!
– Вначале нужно посмотреть на дно бутылки, – принялась я за
объяснения и тут же осеклась.
– Ну-ну, – одобрил полковник, изображая полнейшее внимание.
Но я уже смеялась. Лучший способ отвязаться от
профессионального преподавателя – задать ему какой-нибудь вопрос. Начнет
объяснять и про все забудет.
– Ладно, про напитки потом, сейчас твоя очередь.
Александр Михайлович вертел в руках пузатый бокал.
– Пожалуйста, – заныла я жалобным тоном, – знаешь, как
любопытно. Представляешь ужас – читала, читала детектив, а последние страницы
оказались написаны по-китайски… Спать не могу, есть тоже, просто умру в тоске!
Никому не расскажу, миленький, хорошенький, кстати, ты похудел, и лысина
уменьшилась! Наверное, от напряженной умственной работы волосяные луковицы
заработали…
– Ну почему я всегда иду у тебя на поводу? – вздохнул
Дегтярев. – Ладно, слушай, только имей в виду, ничего радостного в этой истории
нет, одни грязные подштанники.
Глава 29
На протяжении рассказа я не раз вспоминала слова покойной
Зои Лазаревой о тщательно запрятанных людских тайнах.
– Вот ведь как бывает, – ухмылялась Зойка, – сделает
человечек в молодости глупость, подлость или гадость, потом запрячет измазанное
нижнее бельишко, захоронит его поглубже, землей присыплет… Надеется дурачок,
что никто не узнает. А лет эдак через двадцать появляется такой милый
парнишечка и трясет письмами, негативами или документами. Нет такой тайны,
которая не стала бы явной, и нет семьи без скелета в шкафу. Только размер
черепов разный, но спрятанные кости есть у каждого, надо только их найти. Порой
последствия необдуманных поступков, совершенных в юности, до старости
расхлебывают!
И менно это и произошло с Таней Ивановой.
Детство и юность ее прошли в шумном, хлебосольном доме. Папа
– генерал и радушная мама-домохозяйка, толпа гостей. Материальных трудностей
тут не знали, деньги считали не рублями, а сотнями, и покупка новой одежды
никогда не приурочивалась к красивым датам календаря. У Тани не было
праздничных платьев, все наряды были хороши, в любом можно пойти хоть в гости,
хоть в театр.
В этой семье вещи не передавались от одной сестры к другой,
не донашивали девочки друг за другом ни обувь, ни шубки. Нет, у каждой шкаф
ломился от платьев, юбок и брюк, а игрушкам было тесно на полках.
По полной программе шло и обучение. Преподаватели музыки,
иностранных языков, репетиторы по школьным предметам чередой сменяли друг
друга. А еще секция плавания, кружок рисования…
Как часто бывает в многодетных семьях, девочки выросли
совершенно разными. Средняя сестра, Соня, самая умная и красивая, Таня попроще
и поглупей, а младшая, Алена, эгоистичная, ленивая и хитрая. Две старшие
пытались дружить между собой, Алену же они терпеть не могли. Та наушничала
матери и отцу о мелких прегрешениях сестер и радостно закладывала их, когда
Соня и Таня поздно приходили домой. В раннем детстве девочки дрались между
собой, в подростковом возрасте делали друг другу мелкие гадости, а став
взрослыми женщинами, почти перестали общаться.
Соня, бойкая, зеленоглазая, только-только поступив на первый
курс, выскочила замуж за Артема Федотова. Людмила Сергеевна не препятствовала
столь раннему браку. Молодой муж происходил из хорошей семьи и подавал надежды.
Потом случилась не слишком приятная история с Аленой, и молодым купили
собственную квартиру.
Следом свою любовь нашла и Таня. Она была не слишком
общительной девушкой и неохотно принимала участие во всевозможных вечеринках, а
тут пошла к школьной подруге. Мальчишки и девчонки отчаянно курили, музыка
гремела, у Тани разболелась голова, и девушка вышла во двор подышать свежим
воздухом.
На детской площадке в задумчивости сидел светловолосый
симпатичный парень, вернее, молодой мужчина. Слово за слово, и они
разговорились.
– Федор, – назвался собеседник.
У него была странная манера во время разговора вдруг
останавливаться и пару минут смотреть на собеседницу. Танюша провела на детской
площадке почти три часа, договорились о свидании на завтра в ЦПКиО имени
Горького. Таня прибежала на встречу задолго до назначенного срока. Они с
кавалером прошагали несколько километров по дорожкам парка, разговаривая о
всякой всячине. Бесхитростная девушка рассказала о себе все: про семью, сестер,
покойного папу-генерала… Федя молча слушал, изредка вставляя несколько слов. О
себе мужчина сообщил немного – родители умерли, живет один, про работу не
проронил ни слова, но Танюша поняла, что кавалер не нуждается. На Федоре
красовались американские джинсы, рублей за триста, не меньше, красивый
импортный пуловер и кожаная куртка.
