Да, в ее словах был определенный резон. Нина продолжала
злиться:
– Таня не работала, а дни проводила самым приятным образом –
парикмахерская, солярий, массаж, модные бутики… Олег Андреевич ее целиком и
полностью содержал, давал деньги на всяческие прихоти и причуды. Кстати, он был
патологически щедрый человек. Никогда не считал денег, порой даже не помнил,
сколько их у него в кошельке. Мне помогал: компьютер купил, машину маленькую,
«Ниву» двухдверную, цвета баклажан.
И она опять заревела.
Я в глубокой задумчивости села в «Вольво» и принялась
бездумно разглядывать радующихся теплому апрельскому дню прохожих. Если кого и
следовало опасаться в окружении Харитонова, то только не Лузгину, или я ничего
не понимаю в людях. Да и смерть Олега Андреевича была ей невыгодна. Как бы Нина
ни прикидывалась бескорыстной бессребреницей, и без лупы видно, что она
надеялась стать мадам Харитоновой. Ну пусть не сейчас, не сразу, но надежды не
теряла…
Часы показывали около трех, я медленно поехала в колледж.
Заберу девчонок и доставлю домой, а то Татьяна небось от тревоги места себе не
находит.
Я оказалась права. Не успели мы войти, как хозяйка выскочила
в холл и закричала:
– Варвара! Ты где была? Уже хотела в милицию обращаться…
– Незачем так орать, – дернула плечом Варя, – ходила, как
все дети моего возраста, в школу!
– Куда? – оторопела Таня.
– Только не ругайся, – быстренько влезла я в диалог. –
Варенька ездила с Маней на занятия.
– Между прочим, – отчеканила девочка, – получила кучу
пятерок. Так что извини, мама, сейчас быстренько чайку глотну и за уроки.
Назадавали, жуть! Нужно успеть до шести все сделать.
– Почему обязательно до шести? – изумилась мать.
– В семь начнутся занятия в Ветеринарной академии, мы с
Машей не хотим опаздывать!
Она швырнула куртку на стул и побежала вверх по лестнице.
– Господи, – вымолвила Таня, опускаясь на куртку.
Варя замерла, потом повернулась к матери и заявила:
– Кстати, меня никто в школе не дразнил и не обижал.
Наоборот, когда показала, как фенечки плету, сразу попросили браслеты сделать.
Ты, мама, зря моей внешности так стесняешься, я, конечно, не красавица, но ведь
и не чудовище!
И она вновь понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через
ступеньки.
– Что же это такое? – растерянно пробормотала Таня, глядя
мне в глаза. – Что?
Хитрая Машка предпочла потихоньку испариться, и мы с
подругой остались в огромном холле совсем одни.
– Боюсь, тебе придется отпустить ее и в школу, и в академию,
– тихо сказала я. – Варю больше не удержать дома.
– Боже, – всплеснула руками Таня, – ты же видишь ее лицо! Ну
за что нас так бог наказал – лицо дауна, а ум нормальной. У нас в доме ведь
даже зеркал нет, ты заметила?
Я кивнула. Конечно, сначала удивилась, обнаружив, что во
всем здании нет ни одного зеркала, потом поняла, чем это вызвано.
– С трех лет учим, – продолжала растерянно рассказывать
Таня, – математика, русский, английский… Думали, не пойдет, а Варька просто
хватает все на лету. Но вот внешность! Врачи лишь руками разводят, первый раз с
подобным сталкиваются… А пластическую операцию пока не советуют делать, что-то
там в лице еще не сформировалось. Неужели ребята над ней не издевались?
Я покачала головой:
– Нет, там хорошие дети. Впрочем, через три-четыре дня все
забудут про ее внешность.
Таня махнула рукой:
– Скажешь тоже!
Я вздохнула. На кафедре, где я в свое время работала,
трудилась милейшая сотрудница – Анна Лапшина. Когда впервые увидела ее лицо,
основной мыслью было – только бы бедняжка не заметила моего испуга. Внешне
девушка выглядела ужасающе. Через всю правую щеку шел отвратительный,
неаккуратный шрам. Потом коллеги рассказали, что ее в детстве укусила собака.
Анечка обладала замечательным, легким, светлым характером. Спустя неделю я
перестала замечать шрам, зато увидела ясные глаза и добрую улыбку. Анюта совершенно
не комплексовала по поводу своей внешности, хорошо одевалась, и никто не
удивился, когда она весьма удачно вышла замуж за молодого дипломата и отбыла с
ним строить в Африке социализм. Насколько знаю, у них то ли двое, то ли трое
детей…
– Мне кажется, – осторожно завела я, – Варе следует вместе с
Машей походить в лицей, вот только…
– Что? – насторожилась Таня.
– Школа дорогая, если у тебя сейчас финансовые затруднения…
– Ах, оставь, – отмахнулась хозяйка, – с деньгами полный
порядок, магазины приносят хорошую прибыль. Ладно, подумаю. Интересно, что
сказал бы на все это Олег? Кстати, похороны завтра, в одиннадцать.
м, не дожидаясь моей реакции на сообщение, она пошла в
гостиную. Я осталась стоять в холле. Потом машинально повесила детские куртки,
кликнула собак и пошла во двор. Банди и Снап носились по саду, радостно лая. Им
вторила пуделиха. Даже тихие Жюли и Хучик страшно радовались солнышку и первой
травке. Я тихо пошла вдоль забора. Странно, Таня сообщила о похоронах как-то
вскользь, между прочим. Конечно, она здорово держит себя в руках, но ведь не до
такой же степени?
Часы в доме громко пробили пять, я пошла назад. Ну и что
теперь делать? Кто эта «падла», которой следует опасаться? Может, тот самый
Жок, за которым безуспешно охотятся Дегтярев и Крахмальников? Из их рассказов
выходило, что таинственный Жок – отвратительная личность, собирающая дань с
сутенеров, бандит и негодяй. Только маленькая загвоздка – я изучила весь дом
вдоль и поперек и готова поклясться – никаких потайных комнат тут нет. Да и
посторонних в здании никаких, а из мужчин только Кеша да повар Емельян. Но
Аркадий тут ни при чем, а Емельян безвылазно торчит на кухне, уходит от плиты
около одиннадцати вечера, а в шесть утра уже снова гремит кастрюлями! Кто же
Жок?
Внезапно я вздрогнула. Господи, как просто! Нина Лузгина
насплетничала, будто у Тани есть любовник, вдруг это правда? Тогда калиткой мог
пользоваться этот врач, Артем, пробираясь тайком в спальню хозяйки. Наверное,
они были осторожны и позволяли себе подобные свидания лишь в отсутствие
Харитонова… Артем этот небось по совместительству Жок, а бедная Танюшка и не
подозревает о двойном дне рыцаря сердца…
