Он еще долго плевался огнем, но я уже отключилась. Растяпа и
неумеха? Все из рук валится? Ну, Крахмальников, погоди! Хорошо, что не успела
рассказать тебе о таинственно спасшемся Володе Кострове. Никогда не раскрыть
тебе тайну смерти Клюкина, и с делом об убийстве Олега Андреевича наши
доблестные органы тоже сядут в лужу, потому что я сама займусь расследованием,
а когда узнаю, моментально расскажу все главному редактору газеты «Московский
комсомолец» Паше Гусеву. Знаю его сто лет, еще со студенческой поры. Вот тогда
и поглядим, кто из нас растяпа и неумеха, а кто блестящий детектив!
– Ладно, Андрюшенька, – пробормотала я, поднимаясь, – поеду,
пожалуй.
– Зачем же приходила? – внезапно спросил майор.
– Да так, Дегтярева потеряла, не звонит, вот и
заволновалась…
– Зря, занят он, освободится и свяжется с тобой.
Майор даже не пытался скрыть, насколько он ждет моего ухода.
Я не стала томить приятеля и сделала ручкой:
– Пока.
– Пропуск давай.
– Какой пропуск, – прикинулась я идиоткой, – сказала же, как
пролезла.
– Ну-ну, – вздохнул Андрюшка, – посмотрю теперь, как назад
вылезешь.
Я вышла за дверь и с трудом удержалась, чтобы не шарахнуть
ею со всей дури о косяк. Не буду кипятиться. Как гласит китайская мудрость,
если спокойно сидеть на берегу реки, вода сама пронесет мимо труп врага.
Глава 8
Лучше всего мне думается по ночам, в особенности если есть
возможность тихонько выкурить сигаретку. Домашние крайне отрицательно относятся
к табаку. Особняк в Ложкино объявлен бездымной зоной, и приходится пускаться на
всяческие ухищрения, дабы предаться пагубной страсти. Но у Харитоновых в доме
никто не налагал запрета на сигареты. Таня спокойно расхаживает, куря свой
«Рок», пепельницы совершенно открыто стоят во всех комнатах; одна весьма кстати
пристроилась у меня в спальне.
Я вытащила «Голуаз» и с наслаждением затянулась. Нет,
все-таки страшно приятно курить в удобном кресле. В Ложкино летом и осенью мне
предписывается выходить в сад, зимой, правда, разрешают в виде исключения
вынимать сигареты в помещении, в каморке под лестницей, где Ирка хранит пылесос
и тряпки. Яростные нападки на «дымоглотство» мои дети объясняют благими
порывами: не хотят, дескать, чтобы мать в расцвете лет погибла от рака легких.
Я смотрела, как хрупкий синий дымок медленно поднимается к
хрустальной люстре, и пыталась привести мысли в порядок.
Бывают младенцы, которых ангел целует в лоб при рождении, и
из них получаются впоследствии великие люди: писатели, артисты, художники,
гениальные ученые. Но в тот момент, когда я появилась на свет, божий посланец,
очевидно, задремал от усталости, и мне не досталось никаких особых качеств. Как
ни печально признавать, но я, к сожалению, не представляю из себя ничего
интересного. Все вокруг нашли себя, сделали успешную карьеру, добились
признания… Зайка обрела немыслимую популярность, вещая каждый день с экрана ТВ
о результатах футбольных и хоккейных матчей… По-моему, дурное занятие, но Ольга
счастлива. Правда, по городу ей приходится теперь пробираться в черных очках.
Болельщики легко вычисляют ее в толпе и накидываются с требованием дать
автограф. Аркашка стал хорошим адвокатом. Прошли те времена, когда сын радостно
хватался за любое предлагаемое дело. Теперь выбирает самые интересные и
получает настоящее наслаждение, готовясь к процессу. Наташка пишет любовные
романы. Я не говорю о гонорарах, которые выплачивает ей парижское издательство,
но подруга призналась, что писала бы, даже не получая за свой труд ни копейки,
настолько захватывает ее процесс творчества. Как-то раз жарким июньским днем
Наталья спустилась к обеду в теплом шерстяном костюме. Зябко кутаясь в шарф,
она пощупала батареи и поинтересовалась, почему мы отключили отопление… Аркашка
с изумлением поглядел на нее.
– Ты заболела? На улице почти сорок градусов жары!
Наталья задумчиво глянула в окно и протянула:
– Действительно, на дворе июль, это у меня в романе декабрь
в Сибири…
Бывшие мужья тоже вполне довольны. Костик пишет жуткие
картины, которые отчего-то раскупают, как горячие блинчики; Макс стал более чем
удачливым бизнесменом и ворочает миллионными сделками; Кирилл издал потрясающий
учебник по истории, переведенный чуть ли не в тридцати странах. Даже Генка,
алкоголик Генка, с которым я развелась из-за его безудержной страсти к
горячительным напиткам, бросил пьянствовать, эмигрировал в Америку и открыл там
клинику для больных детей! Да что взрослые! Машенька и та увлечена ветеринарией
и почти все вечера пропадает в академии.
И только я абсолютно бесполезное существо, что-то вроде
стрекозы! Поэтому домашние обращаются со мной слегка свысока, снисходительно
роняя:
– Привет! Чего такая скучная? Новых детективчиков не нашла?
Конечно, мне тоже хочется добиться успеха, достичь высот, но
вот беда – совершенно не представляю, чем заняться!
Все чаще в голову приходит мысль о создании собственного
детективного агентства. В конце концов, «Пинкертон» начинался с крохотной
комнатушки и одного-единственного, но жутко работоспособного сотрудника. Чем я
хуже? Только тем, что женщина? А мисс Марпл? Как бы она стала рассуждать в моем
положении? И вообще, сначала найду убийцу Клюкина, потом займусь взрывом
харитоновского «Мерседеса», а после раскрою дела Листьева и Холодова, доберусь
до международной мафии… Да обо мне весь мир заговорит, а Интерпол пришлет
своего представителя с нижайшей просьбой о сотрудничестве! Вот тогда и узнаем,
кто растяпа и неумеха!
Прогнав мысли о «тридцати тысячах курьеров», я аккуратно
спустила окурок в туалет. Ну кому мог помешать пьяница Ванька? Дегтярев
проговорился, будто стрихнин несчастный проглотил где-то около часа ночи. К
тому моменту основная масса гостей отправилась восвояси, осталась только наша
бывшая группа – Зоя Лазарева, Никита Павлов, Татьяна, я и Рая Скоркина. Правда,
был еще и Олег Андреевич, но его исключим сразу. Насколько знаю, они с Клюкиным
впервые встретились только на вечеринке.
Так, я Клюкину ничего не подсыпала, Харитонову с Татьяной он
ничем не мешал. Остаются Зоя, Никита и Раиса.
