Полковник кивнул:
– Вон та, слева, Шлеп-нога.
– Кто?
– Она хромая, слегка ногу подволакивает, поэтому и получила
такую кличку. Историческая личность, пятьдесят лет на панели. Дочь вывела на ту
же стезю, теперь внучку пасет, но и сама рада подработать копеечку.
– Господи, кто же польстится на бабушку?
– Не скажи, – протянул приятель, – есть любители.
Поговаривают, что она молодежи сто очков вперед даст. Этих дам тут уважают и
побаиваются, они сами по себе работают, без сутенеров.
– У каждой проститутки есть хозяин?
– Сложные вопросы задаешь, – вздохнул Александр Михайлович,
– давай сначала определим, кто такая проститутка!
– Падшая женщина, предлагающая тело за деньги.
– Тут на Ленинградском рынке задержали женщину за драку, –
вздохнул полковник, – выяснилось, что она представительница древнейшей
профессии. Заходит в вагончик к продавцу, и за пять минут вся любовь. Кое-кто
даже дверей не закрывал. По профессии – учительница. Утром сеет разумное,
доброе, вечное, а вечером подвизается на оптушке. Так вот, денег не берет,
только продуктами. Из-за чего в конечном итоге и произошла потасовка. Дама
оценила свои услуги в банку кофе и пачку чая, а продавец хотел дать килограмм
печенья. У нее никакого сутенера не было, но это редкость. Обычно все
прихвачены. Знаешь, какие прибыли торговля женским телом приносит?
Мы посидели пару минут, наслаждаясь теплым апрельским
вечером, и я пробормотала:
– Пока ничего не узнала. Даже калитки потайной не
обнаружила.
– Растяпа, – укорил приятель, – выйди наружу и иди вдоль
забора направо, до угла, только завернешь – и пожалуйста: «Сезам, откройся!» Во
всяком случае, именно там он во двор и шмыгнул. Только вызвал я тебя, чтобы
дать отбой. Будет лучше, если вы вообще оттуда съедете. Не нравится мне
ситуация. Сначала Клюкин, потом Харитонов…
– Да эти смерти между собой не связаны.
– Не знаю, не знаю, – бормотал Александр Михайлович
задумчиво, – у Клюкина установили отравление стрихнином. Причем эксперт
утверждает, будто яд попал к нему в организм около часа ночи, скорей всего
вместе с вином. У него, честно говоря, в желудке было одно спиртное,
практически ничего не съел за весь вечер. Что там, так все невкусно было?
– Он алкоголик, запойный, – пояснила я.
Полковник вскинул брови:
– Откуда информация?
– Жена сообщила между прочим, что она Ваньку ненавидела и
мечтала о его скорой смерти, надеясь на то, что ей квартира достанется, –
моментально продала я Раю. – Вот, должно быть, и подсыпала дорогому муженьку в
бокальчик «приправу». Небось думала, что при таком скоплении народа трудно
будет догадаться, кто помог Ване переселиться на тот свет!
– Сколько человек досидело до конца?
– Не так и много. Я, Райка, Ваня, Зоя Лазарева, Никита
Павлов, Татьяна – словом, одна наша группа. Остальные разбежались сразу после
полуночи. Маски сняли, сфотографировались на память – и по домам. Устали,
вспотели в костюмах, да и выпили порядочно. – А Харитонов?
– Что? – не поняла я.
– Депутат где был?
– Не знаю, – растерялась я, – не видела, как он маску
снимал, наверное, спать лег. Вот Клюкин допился до безобразия, рыдать начал,
потом у него живот заболел, все за него хватался, говорил, что язва
разыгралась…
– Стрихнин вызывает боль, – задумчиво протянул Александр
Михайлович, – почему врача не вызвали? Человеку плохо, а его спать повели,
страшное дело!
Я так и подскочила на скамейке от негодования.
– В голову никому ничего дурного не пришло. Он твердил про
язву и шатался, потом начал рыдать, и его отвели в спальню.
– Ладненько, – сказал Дегтярев, – съезжай по-быстрому в
гостиницу. Считай свою деятельность законченной.
– Но я ведь ничего не узнала.
– И не надо, – твердо заявил Александр Михайлович. – Чтобы
завтра уехали. Кстати, не слишком прилично гостить в доме, хозяин которого
только что умер.
– Вообще-то жуть, – вздохнула я. – Когда похороны?
– Честно говоря, хоронить нечего, – объявил Дегтярев, – одни
клочья.
– Сколько же тротила туда засунули?
Александр Михайлович, не отвечая на мой вопрос, спокойно наблюдал,
как девицы, покачиваясь на высоченных каблуках, подходят к джипам, «девяткам» и
«БМВ». Потом он довел меня до «Вольво» и отказался от предложения подвезти его.
– На работу вернусь. Здесь близко, хочу пройтись, а то сижу
весь день, вон мозоль заработал. – Он постучал по весьма объемистому брюшку.
Я завела мотор и свернула на Бронную, краем глаза отмечая,
как полковник решительным шагом движется к ларьку. Решил купить себе бутылочку
пивка «Балтика», третий номер. Самая подходящая микстура для похудания.
– Дарья Ивановна, – раздался за спиной тихий, но абсолютно
отчетливый голос.
Совершенно не ожидая услышать ничего подобного в своем
«Вольво», я в ужасе обернулась и увидела на заднем сиденье незнакомого мужчину
лет пятидесяти, худощавого, темноволосого и смуглого.
– Как вы сюда попали? – закричала я, машинально отпуская
руль.
– Осторожно! – воскликнул незваный пассажир, но было поздно.
«Вольво» выскочил на небольшой тротуарчик и въехал в большую
витрину с надписью «Парикмахерская». Огромное стекло, разрисованное
изображениями расчесок и фенов, задрожав, осыпалось на машину.
– Быстрее отъезжайте, – велел мужчина, – сейчас милицию
вызовут. Ну же, шевелитесь.
Меня воспитывала крайне авторитарная бабушка,
разговаривавшая с внучкой исключительно командным тоном. Поэтому, только
заслышав приказ, я моментально повинуюсь.
«Вольво» понесся по улицам, вылетел на Садовое кольцо, и я
наконец пришла в себя.
– Кто вы, как оказались в моей машине? Отвечайте немедленно
или сдам вас первому милиционеру.
– Не узнали меня?
– Никогда вас не видела.
– Нет, видели, у Харитоновых, я шофер Олега Андреевича,
Володя Костров.
