Анна Перфильевна попробовала улыбнуться, но губы не
складывались, получилась гримаса.
Коля сел на кровать и взял больную за руку. Его огромные
черные глаза уставились прямо на женщину. Анна Перфильевна почувствовала, как
по руке побежал горячий ток, согрелись ноги, приятное тепло разлилось по всему
телу, достигло головы.
Проснулась она одна. В окно бил яркий солнечный свет.
Неожиданно захотелось встать. Соколова спустила ноги и, покачиваясь, сама
добрела до столовой. На обратной дороге ее встретил Коля.
Почти месяц юноша ходил в больницу каждый день. Он
практически не разговаривал с Соколовой. Появлялся около семи, садился на
кровать, брал за руку.
Врачи только удивлялись, рассуждая о загадках рака.
Безнадежная больная неожиданно резко пошла на поправку.
Но Анна Перфильевна точно знала – вылечил ее Коля. Причем не
таблетками, не уколами, не лучевой терапией, а, как говаривали в старину,
«наложением рук».
В конце января Соколову было не узнать. На лицо вернулись
краски, появился аппетит, и анализы четко свидетельствовали – у женщины нет
патологии, она здорова.
За несколько дней до выписки Шабанов пришел, как всегда, в
палату, но на этот раз не стал брать пациентку за руку, а, встав у окна,
сказал:
– Христос велел платить за зло добром, а за добро – отдавать
в десятикратном размере. Но я пока всего лишь обычный грешник, и нет во мне
должного смирения. Вам я долг отдал, за все хорошее отплатил. Все пять лет за
решеткой помнил, как прокурор для меня десять требовал, а народные заседатели
вас сломать пытались. Нет, вы пожалели меня, определили наказание по нижней
границе. Никто меня не жалел, а вы вдруг сочувствие проявили, поняли, что я
Жорку Рощина из благих чувств лупил, хотел дураку божье царство открыть!
– Веришь до сих пор? – спросила Анна Перфильевна. – В секту
вернулся?
– А я и не уходил, – пояснил Коля, – бог во мне и за решеткой,
со мной и на воле. Разве можно у человека душу отнять? Теперь прощаться надо.
Вы больше не заболеете никогда, я это чувствую, а встречаться нам не следует.
Вы судья, я бывший уголовник, мы разного роду-племени. Так что оставайтесь с
богом. Помните, я на суде говорил – будет вам награда, а злодеям кнут? Так и
выйдет, может, не сразу, да больно.
Анна Перфильевна хотела попросить, чтобы Шабанов объяснил,
что имеет в виду, о каких злодеях речь, но не смогла. На грудь навалилась
тяжесть, и неожиданно сморил сон.
Глава 20
Многое в рассказанной истории показалось странным. Но больше
всего удивило то, что последние слова Анна Перфильевна произносила с явным
трудом, без конца зевая. От ее бодрости и энергии не осталось и следа. Передо
мной сидела вялая, еле ворочающая языком старушка.
Дрожащими руками Соколова порылась в растрепанной книжке и,
растягивая слова, пробормотала:
– Телефона тогда не было, Стекольный проезд, дом два.
Я поблагодарила и решилась спросить:
– Колю потом встречали?
– Никогда, – прошамкала Анна Перфильевна, пошатываясь на
стуле, – даже и не вспоминала его отчего-то до вашего прихода.
Шея ее дернулась, плечи обмякли, голова упала на бумаги.
Испугавшись, я кликнула секретаршу. Девочка удивленно поглядела на грозную
преподавательницу и вызвала врача. Я пристроилась в уголке, во все глаза
наблюдая за происходящим.
Бывшую судью положили на диван и укрыли зеленой суконной
скатертью, такую стелят на стол в президиуме. Доктор внимательно осмотрел
больную и растерянно сказал:
– Удивительное дело, она просто спит, причем больше всего ее
состояние похоже на гипнотический транс. Такой прием используют психиатры и
психотерапевты.
– Долго это продлится? – не утерпела я.
Врач пожал плечами:
– Не знаю, но опасности для жизни нет, оставьте ее просто
лежать.
– Разбудить можете?
– Во-первых, не умею, а во-вторых, не хочу, – пояснил
терапевт, захлопывая чемоданчик, – гипноз – дело тонкое, малоизученное. Мы не
знаем, вдруг она лечится и ей дали установку на сон.
– Как это? – изумилась я. – Сейчас около нее никакого
гипнотизера не было!
Врач вздохнул:
– Честно говоря, я не большой дока в данном вопросе, но,
насколько наслышан, хороший специалист может дать вам любую установку на
длительное время.
– То есть, допустим, в пятницу утром прикажет прыгнуть ровно
через месяц из окна, и я послушаюсь?
– Такое навряд ли возможно, – рассмеялся доктор, – никто не
станет советовать пациенту подобное, потом, гипнотизер тоже не всемогущ.
Человека нельзя заставить сделать то, к чему он не расположен, – украсть,
убить, покончить жизнь самоубийством. Все эти дурацкие кинофильмы, в которых
герой в трансовом состоянии душит всех направо и налево, – полный бред. Если вы
не расположены убивать, то в гипнозе скорей всего выроните нож или револьвер.
– А если расположена, только желание подавляется страхом
перед наказанием?
Терапевт задумался.
– Повторяю, я не знаток подобных тонкостей. В России мало
людей, профессионально владеющих гипнозом, многие экстрасенсы и целители в
подавляющей массе мошенники. Вот позавчера вез в больницу умирать совсем
молодую женщину. Рак груди, опухоль вскрылась, из раны гной течет, четвертая
стадия, жуткие мучения. Спрашивается, почему раньше к онкологу не пришла? Рак
груди вылечивается на ранних стадиях полностью, больные потом живут
десятилетиями и умирают от старости. Что мешало обратиться в диспансер? А ее
муж лечил, колдун, кстати, весьма известный. По телевизору часто мелькает и в
газетах статьи печатает, всем исцеление гарантирует… Доверчивых людей губит, да
и жену свою заодно на тот свет отправил… Так что лечиться следует у нормальных
врачей. Иностранцы-то не дураки. Сначала в больницу лягут, таблетки пьют, уколы
делают, операции. И только когда становится ясно, что традиционная медицина
бессильна, кидаются к магам, шаманам и знахарям. А у нас наоборот. В результате
болезнь запущена, последствия непредсказуемы.
– Неужели все мошенники?
– Не знаю, слышал, будто в МГУ на психологическом факультете
работает некий Мельниченко, говорят, гений. Но дел с ним никаких не имел. А
ваша преподавательница, наверное, ходит к психотерапевту, и ей предписан в это
время сон. Оставьте женщину в покое.
Анна Перфильевна вдруг пошевелилась и улыбнулась.
