Значит, Николай Шабанов был осужден «за веру». Лучшего
подарка религиозному фанатику придумать трудно. Ореол мученика прибавляет таким
людям силы. Интересно, в спецПТУ он тоже пытался заниматься «обращением»? Главу
«путников» зовут Николаем, и Людмила Шабанова – член секты. Напрашивался только
один вывод. После освобождения брат каким-то образом отыскал сестру и подчинил
своей воле. Но благодаря Сергею Филипповичу я теперь знаю, где искать адрес
Николая. Скорей всего он есть у Раисы, сын и мать, конечно же, поддерживают
отношения.
Не задерживаясь в городе, я выехала на шоссе и понеслась в
Ложкино. Угрюмый следователь Николай Васильевич, вот кто может помочь.
Капитан оказался в комнате не один. Напротив него на краешке
стула сидел совсем молодой паренек, можно сказать, мальчишка. Лицо его украшали
многочисленные синяки, царапины и ссадины.
Увидав меня, следователь расплылся в улыбке и велел парню:
– Уходи и делай выводы.
Подросток выскользнул в дверь.
– Воспитанием поколения пепси занимаетесь, – улыбнулась я. –
А что же детская комната?
Николай Васильевич крякнул:
– Это наш оперативник.
– Такой молодой!
– Уже в армии отслужил, козел!
– Почему козел?
Капитан рассмеялся, вытащил «Мальборо».
– Ну посудите сами.
Сегодня рано утром молоденький сотрудник должен был
сопровождать преступника на следственный эксперимент. Вор-домушник ограбил
квартиру, а хозяйку связал и запер в ванной. И вот теперь его следовало
доставить на место происшествия, чтобы подозреваемый показал, как и что
происходило в тот день.
Накануне вечером оперативник славно погулял на свадьбе у
близкого друга, закусил, потанцевал и, конечно же, от души выпил. Если говорить
точнее, изрядно перебрал, до полного отсутствия рефлексов. Утром проспал, вскочил
в половине девятого и небритый, нечесаный, в помятом свитере да грязных джинсах
рванул на работу.
Подследственного же из СИЗО привезли как назло аккуратно
выбритым, в строгом костюме, при галстуке. Воришка благоухал одеколоном и
сверкал напомаженной шевелюрой.
Приковав к себе наручниками уголовника, опер, охая от
головной боли и распространяя стойкий аромат алкоголя, вошел в пострадавшую
квартиру.
И здесь произошло непредвиденное. С криком «Ах ты, гад
ползучий» хозяйка накинулась с кулаками на… опера. Воришка покатывался со
смеху, глядя, как озверевшая баба молотит кулаками милиционера по лицу, яростно
выкрикивая: «Будешь знать, сволочь, как честных людей грабить». Конвойные
кое-как оторвали потерпевшую. Поняв ошибку, хозяйка стала извиняться, но следственный
эксперимент все равно не состоялся.
– Молодой очень, – вздыхал Николай Васильевич, – вот и не
знает, что для подследственных выезд из СИЗО – важнейшее дело. В камере и
костюмчик найдут, и одеколончик, и носовым платком снабдят, чтобы прилично
выглядел… А вы с чем пришли, Дарья Ивановна?
– Скажите, Николай Васильевич, можете затребовать дело из
архива?
– Какой срок давности и кто занимался?
– Вот год не назову, судью звали Анна Перфильевна.
– О-о! – живо отреагировал Николай Васильевич. – Соколова!
– Знаете такую?
– Ну кто же ее не знает. Кровушки у сотрудников литры
выпила. Никаких адвокатов ей не требовалось, в делах копалась сама, любую
неувязку с ходу видела. Доставалось нашим от нее по полной программе. Чуть что,
заявляет: «Нас поставили соблюдать социалистическую законность», и бац – дело
на доследование. Начальство на всех совещаниях взывало: «Оформляйте дела так,
чтобы Соколова не придралась!» Я-то ее застал, когда она уже в городском суде
работала. Въедливая баба. Если видела хоть малейший повод отпустить –
моментально освобождала. И никто ей не указ, никого не боялась. Теперь таких
судей что-то я не вижу.
– Почему вы о ней в прошедшем времени говорите? – осторожно
поинтересовалась я.
– На пенсию ушла, – пояснил Николай Васильевич, – сейчас в
юридическом колледже преподает, стара уже, а голова ясная, память крепкая, дела
помнит! Вы с ней сначала поговорите. Только зачем вам?
– Устроилась на работу в газету, редактор заказал раскопать
интересный материал о процессе прошлых лет, сектанта судили…
– А… – успокоился капитан. – Пишите, конечно, люди любят про
такое читать…
Получив адрес колледжа, где трудилась «железная» Соколова, я
поехала домой.
В холле сиротливо стоял небольшой кожаный чемодан. Аркашка
вернулся из Индии. Я поднялась к нему в комнату.
– Как поездка?
– Хорошо, – вяло ответил Аркадий, лежа в кровати.
Я насторожилась. Занавески задернуты, свет не горит. Лицо
сына непривычно красное, глаза лихорадочно блестят.
– Да ты заболел!
Сунутый под мышку градусник показал через минуту ровно
сорок. Внезапно Кешу начало тошнить. Перепугавшись, я вызвала «Скорую».
Молоденькая докторица, чуть выше Маруси ростом, войдя в
комнату, сразу же попросила:
– Раздерните шторы.
В свете уходящего дня стало видно, что лоб и щеки Аркашки
покрывают жуткого вида нарывы. Причем выскочили они только что, буквально за
последние десять минут.
Девчонка растерянно обозревала больного, потом честно
призналась:
– Я в затруднении, сейчас вызову более опытных.
Через полчаса появилась дама лет пятидесяти, с грузным
лицом. Уставившись на почти потерявшего сознание Кешу, она пробормотала:
– Ну и ну, что за дрянь такая?..
Потом ее взгляд упал на использованный билет Аэрофлота,
валяющийся на тумбочке, и она спросила:
– Откуда вернулся?
– Из Индии.
Врач моментально выскочила в коридор и, схватив телефон,
заорала:
– Восемнадцатая, немедленно ко мне, тревога номер два.
Я ничего не понимала.
– С кем контактировал больной? – накинулась на меня
эскулапша.
Я пожала плечами:
– Ни с кем, его жена на работе, сестра болеет, дети с няней
в доме отдыха.
