Филипп вскочил с кресла и протянул паспорт. «Глаголев Филипп
Андреевич, год рождения 1944».
Очевидно, на моем лице отразилось удивление, потому что
шаман пояснил:
– Отцу повезло. Комиссовали после ранения, я родился спустя
девять месяцев после его возвращения с фронта.
От сладковатого дыма, висящего в воздухе, закружилась
голова, легкая тошнота поднялась из желудка, в ушах быстро-быстро застучали
молоточки. Так, ко мне подбирается мигрень, надо срочно принять таблетки.
– Хорошо, – пробормотала я, отступая в коридор, – может, вы
и опытный специалист, но очень прошу вас более не дурачить домашних. Хотите,
заплачу за хлопоты?
– Вы пытаетесь оскорбить меня, – усмехнулся Филя, – только
это невозможно. Успел полюбить Машеньку, Аркашу и Олю, славные дети, им нужны
моя помощь и умение. Кстати, ваша мигрень пройдет сразу, если выпьете это.
И он сунул мне в руку крохотный пузырек.
– Пять капель на язык, и все, – пояснил шаман.
Я выскочила в коридор с тяжелой головой, переполненная
злостью. Ну, Алиска, ну погоди!
Глава 17
Ночь прошла ужасно. Левый висок ломило, кровать,
покачиваясь, уплывала из-под меня, к утру началась рвота. В таком состоянии,
как правило, наедаюсь всеми известными анальгетиками, а потом, приняв под конец
радедорм, стараюсь заснуть. Изнуряющая мигрень длится сутки, двадцать четыре
часа боли, тошноты и тоски.
Но сегодня снотворное не подействовало. В голову словно
вонзилась раскаленная кочерга, мне явственно мерещился запах гниющего мяса. Что
толку, что это просто так кажется, нос воспринимает аромат абсолютно реально. В
таком состоянии съешь от отчаяния все, что угодно, – живую лягушку, таракана и
запьешь водой из лужи, если есть хоть малейшая надежда, что после этого
наступит облегчение.
Решительно схватив пузырек, я потрясла его над открытым ртом
и прислушалась к себе. Ничего, голова ноет по-прежнему.
Громко тикая, будильник отсчитывал минуты. Восемь утра. Надо
же быть такой легковерной в отношении так называемой магии. Все вранье, а
паспорт у Фили поддельный, чтобы охмурять клиентов. Глаза сами собой закрылись,
и на меня надвинулся спасительный сон.
Проснувшись, я сладко потянулась, осторожно повертела
головой. Она не болела совершенно. Тело само собой село в кровати. Ну надо же,
как здорово! Интересно, сколько я спала?
Стрелки показывали восемь часов десять минут. Тупо
уставившись на циферблат, я соображала: вечера, что ли? Но ясная мартовская
светлынь недвусмысленно свидетельствовала – сейчас раннее утро. За окном
голубое небо, в саду, высоко задрав длинный тонкий хвост, с веселым лаем
носился Банди.
Невероятно! Провела в объятиях Морфея всего десять минут, а
состояние такое, будто проспала часов двенадцать. И мигрень куда-то подевалась…
Пузырек стоял на тумбочке… Да нет, ерунда, просто
подействовали наконец все съеденные за ночь таблетки.
Позавтракав, я поднялась к себе и начала размышлять. Как
найти сектантов? После нескольких часов раздумий в голове возник план. Я уже
знаю, в таких организациях полагается отказываться от имущества в пользу секты.
Люди продают квартиры, машины, дачи…
Значит, «святой отец» заинтересован в появлении новых
членов. Чем больше сектантов, тем жирнее его прибыль. Поэтому обращенным
предписывается искать все новые жертвы. Скорей всего Мила тоже занималась
пропагандой идеологии «путников». Дело за малым, найти кого-нибудь из тех, кого
она привлекла, и через него или нее выйти на «Путь к Иисусу».
Я задумчиво рисовала в блокноте домики. А где найти таких
людей? Там, где работала Шабанова. Наверняка Людмила завербовала хотя бы
парочку сослуживцев.
…Завод тепловых приборов раскинулся на огромном пустыре.
Вход охраняла бдительная бабулька.
– Куда прешь? – поприветствовала она меня.
– Где у вас поликлиника?
– Медчасть, – поправила вахтерша, – обойди с торца, к ним
вход без пропуска.
Я пошла вокруг гигантского здания. Интересно, тепловые
приборы, это что? Наверно, всякие обогреватели да батареи.
Но что бы это ни было, дела у предприятия, очевидно, шли
блестяще. Трехэтажный корпус только что отремонтирован, а в поликлинике повсюду
ковровые дорожки. Посетителей, правда, что-то не видно. Даже перед дверью с
надписью «стоматолог» не сидит угрюмая очередь.
Я постучалась, выглянула красивая девушка.
– Проходите.
Видно, денег на здоровье рабочих администрация не отпустила.
Но оборудование современное, новое, доктор в красивой хирургической шапочке.
– Простите, – изобразила я смущение. – Я давно хожу к
Шабановой.
Стоматолог отложила в сторону блестящее зеркальце на длинной
ручке и приветливо ответила:
– Она уволилась.
– Как? – удивилась я.
Девушка пожала плечами.
– Наверное, нашла другое место работы, более выгодное, хотя…
– Что?
– Здесь для хорошего специалиста удобно, – пояснила доктор,
– местные почти не приходят, можно целый день на себя работать, частную
клиентуру принимать. Вот вы, я вижу, со стороны, за плату ходили?
Я кивнула.
– А Мила не оставила адреса новой работы?
– Нет.
– Как же ее найти?
– Зачем вам Шабанова? – стала уговаривать меня стоматолог. –
Я не хуже все сделаю. Материалы импортные, цены умеренные.
– Привыкла к Шабановой, – отбивалась я, – руки у нее
золотые.
– Что верно, то верно, – подтвердила врач, – Людмила –
отличный специалист.
– Может, кто из ее подруг адресок знает, – пустила я пробный
шар, – не хочется терять любимого доктора.
Девушка усмехнулась:
– Вы же знаете Шабанову, нелюдимая особа.
– Мне так не показалось…
Собеседница усмехнулась:
– Я о своих больных, тех, кто постоянно ходит, много знаю. И
сама им иногда о себе рассказываю: про мужа, детей. А Мила – никогда. Молча
работала, вот вам, например, о ее личной жизни хоть что-нибудь известно?
Я помотала головой.
