Возле конторы на скамеечке сидел мужик в темно-синем
заляпанном комбинезоне.
– Подскажите, где найти Галю Королеву?
Могильщик поднял мутноватые бесцветные глаза и просипел:
– Погоди маленько, ща придет.
Я осторожненько села на другой конец скамейки.
– Не боись, не заразный, – ухмыльнулся мужик, – вчерась из
холодильника ледяного молока хлебанул и осип, а ты Гальку нанять желаешь?
На всякий случай я кивнула.
– Правильно сделаешь, – одобрил могильщик, – Таньку не бери.
Она тоже неплохо работает, но без души, а Галка как для родного старается,
нарасхват идет. Ну и чаевые, соответственные, здорово зарабатывает.
– Опять людям лапшу на уши вешаешь, – раздался веселый,
звонкий голос.
Я подняла глаза на говорившую и поперхнулась. Передо мной
стояла безутешная родственница, только что рыдавшая у гроба. Но на этот раз на
ее симпатичном круглом личике не видно и следов горя.
– Так ведь клиент к тебе, Галочка, – залебезил мужичонка.
Галя сунула ему бумажку и велела:
– Иди, развейся.
Могильщик покорно двинулся к выходу. Галя посерьезнела.
– Кто у вас? Родственник или знакомый?
Но я все никак не могла прийти в себя.
– Это вы сейчас так убивались на похоронах?
– Да, – подтвердила Галя, – очень все довольны остались. Вы
знаете, сколько наша услуга стоит?
– Так вы работаете плакальщицей? – вырвалось у меня.
– Конечно, – ответила женщина. – А что так удивляетесь, если
нанимать пришли? Цена не устраивает, можем договориться. Я малообеспеченным
всегда скидку делаю…
– Шабанову знаете?
– Люду? Конечно, а что случилось?
– Она умерла.
Галя села на скамейку и потрясенно сказала:
– Как же так? Ведь совсем молодая и не болела.
Руки у плакальщицы слегка задрожали, и она вытащила из
кармана красно-золотую пачку «Данхил».
– Мила покончила с собой.
– Какой ужас, – непритворно испугалась Галя. – Но почему?
– Дружили с ней?
Королева помолчала секунду, потом поглядела на часы.
– А вы ей кто?
Поколебавшись минутку, я рассказала сказку про большое
наследство, а в конце прибавила:
– Дед Людмилы завещал разделить капитал между ней и
Верочкой, вот и ищу девочку.
– Кто это? – не поняла Галя.
– Как кто, дочь Шабановой.
Плакальщица аккуратно погасила окурок.
– Следующие похороны только в пять. Пойдемте. Здесь недалеко
неплохой ресторан, очень есть хочется.
Заказав себе салат, мясо, овощи, кусок торта и большую
порцию мороженого, Галя хищно оглядела стол и вздохнула:
– Всегда после работы на еду словно волк кидаюсь. Много
энергии расходую – плач изнуряет.
– Зачем тогда таким тяжелым делом занимаетесь? – не утерпела
я.
Королева перестала жадно поглощать жареную картошку и
резонно заявила:
– Знаете, сколько медсестра зарабатывает? Я тут за один день
в пять раз больше имею! И потом, людям радость доставляю.
Я подавила смешок. Ничего себе! Просто счастье рыдать у
гроба.
Но Галя, очевидно, заметила мою реакцию, потому что твердо
повторила:
– Именно радость, хотя вам трудно понять. Вот смотрите,
сегодня парня хоронили, до тридцати не дожил, глупо погиб. Мать в прострации,
жена вообще ничего не соображает, приятели стоят пнями, да в бритых затылках
мобильниками чешут. Ладно, сам он дурак, что с бандитами подружился и жизнь
свою загубил, так хоть проводите по-человечески. Нет, все молчат. А тут я и
подоспела, оплакала от души, откричала, о хорошем вспомнила. Собак он любил…
Вот присутствующие и оттаяли, слезы потекли, жаль стало парнишку. Это радость и
есть.
– Давно Шабанову знаете? – решила я перевести разговор в
нужное русло.
– Да уж порядком. Она сразу после института в поликлинику
попала, а я как раз в восемнадцатый кабинет перешла, там и познакомились.
Удивительная женщина!
– Почему?
– Редкий талант, легкая рука. Наши врачи сами к ней ходить
предпочитали. Абсолютно безболезненно работала, пациенты в очереди толкались.
Конечно, не всем докторам это нравилось. Они газетку читают, а Люда даже
присесть не успевает. Наша заведующая выглянет иногда в коридор да спросит:
«Ну, кто следующий, проходите».
Больные головенки в плечи повтягивают и молчат. Потом
кто-нибудь так тоненько пропищит: «Мы к Шабановой».
Вот наши стоматологи и злобились. Каких только гадостей про
Милку не рассказывали: и пьяница она, и наркоманка, и потаскуха… Завидовали.
Только все неправда. Вот мужчин любила, это да, но они у нее не задерживались.
Неделя-другая, и все – убежал кавалер.
– Отчего так?
Галя доела огромный кусок жирного торта и с наслаждением
закурила.
– Шут их знает. Людмила яркая, красивая, самостоятельная,
зарабатывала больше всех… наверное, поэтому мужики чувствовали себя неуютно. Но
она только казалась независимой, а на самом деле в душе робкая, застенчивая,
сплошные комплексы. Вот и нацепила маску. Но с парнями ей фатально не везло.
Знаете, что Шабанова из детдома?
Я кивнула.
– Родители Милы погибли в авиакатастрофе, – пояснила Галя, –
только про деда ничего не слышала, Мила о нем никогда не упоминала.
Вот, значит, какую версию придумала для знакомых Шабанова.
Что ж, это, безусловно, лучше, чем объяснять любопытным про секту и смерть
отца.
– Бабушка была, – сообщила Королева, подбирая с тарелочки
сдобные крошки.
– Бабушка? – изумилась я.
– Что же тут странного, – ответила собеседница, – раз была
мать, значит, существовала и бабка. Вот где жила, не помню, но в Подмосковье.
То ли Нахабино, то ли Реутово…
– Звали ее как?
Галя призадумалась, потом огорченно сказала:
