Капитан тяжело вздохнул и вытащил сигареты. Отчего-то он
перестал меня раздражать. Внезапно стало понятно, что следователь скорей всего
незлой человек, просто задерган и измучен до крайности, да еще карьера явно не
удалась: лет ему не так уж и мало, а сидит в районном отделении с мелкими
звездочками на погонах.
Я, похоже, тоже непонятным образом начала ему нравиться,
потому что милиционер неожиданно улыбнулся:
– Ну артистка, зла не хватает. Когда узнали-то, что Сундукян
жива?
– На поминках.
Следователь ухмыльнулся:
– Устроили цирк. Теперь родственники в суд на вас подадут,
слупят все деньги за похороны, да еще моральный ущерб припишут, кругленькая
сумма получится.
– Давайте проверим Шабанову, – попросила я.
– Дама… – завелся мент.
– Меня зовут Даша.
Следователь закурил новую сигарету.
– И отчество напомните.
– Ивановна.
– Так вот, Дарья Ивановна…
– А к вам как обращаться? – не утерпела я.
– Николай Васильевич. Так вот, многоуважаемая Дарья
Ивановна, идите домой спокойно, компетентные органы во всем разберутся.
Я выползла на станционную площадь с гудящей головой.
Естественно, никто ни в чем разбираться не станет, у них теперь благодаря моим
стараниям даже трупа нет. В принципе я могла заставить этого капитана работать.
Полковник Дегтярев, довольно крупный милицейский начальник – мой давний друг.
Сколько раз помогал он нам в самых разных обстоятельствах! И, честно говоря,
при любых жизненных неприятностях я привыкла тут же звонить ему. Но Александр
Михайлович как назло взял отпуск и уехал. Мы отправили его к Наташке в Париж, и
он сейчас, наверное, ходит по Лувру или Сен-Дени, любуясь картинами и
скульптурами. А я стою посредине грязной площади и решаю сложный вопрос: если
самоубийца и впрямь Людмила Шабанова, то где ее дочка? Кто такой Николай? И за
что она убила неизвестного Леонида?
Робкое солнце пробилось сквозь тучи. Его лучи осветили ряд
ларьков с нехитрым водочно-пивным ассортиментом. Между торговыми точками, прямо
в грязном снегу мирно спал местный бомж Костя. Я хорошо знала этого оборванного
мужика. Сколько ему лет – загадка. По виду около шестидесяти, но на самом деле
может быть и тридцать. Синее распухшее лицо, всегда подбитый глаз и вечная
грязь на лице затрудняют возможность определения возраста. Он постоянно
отирается возле павильонов в надежде на подачку. В отличие от множества других
бомжей Костя никогда не ворует и пытается работать. Подметает площадь, сгребает
снег, протирает стекла, мне он частенько подносит тяжелую сумку с бутылками
минеральной воды. Одна беда – получив в руки хоть какую-нибудь наличность,
Костик моментально покупает «огненную воду» и напивается. Вот и сегодня, видно,
уже успел где-то подзаработать, потому что блаженно дрыхнет, подсунув под
голову яркую дорожную сумку.
Я подошла поближе. Всклокоченная вонючая шевелюра бомжа
покоилась на ярких картинах. Тут и там нарисованы веселые личики Микки-Мауса,
Гуффи и Минни-Маус. Дурацкая сумка из Диснейленда! Именно с ней уезжала из Дома
творчества лже-Сундукян.
Наклонившись, я потрясла Костю за плечо.
– Эй, проснись!
Бомж разлепил веки и попытался сфокусировать взгляд. Но это
не получалось, зрачок уплывал куда-то вбок. Вздохнув, я купила бутылку пива и
сунула Косте в руки:
– Возьми.
«Балтика» оказала волшебное действие. Тело пьяницы село,
руки моментально перестали трястись, и он почти трезвым голосом
поинтересовался:
– Что делать надо?
– Скажи, – попросила я, стараясь не вдыхать исходящие от
него ароматы немытого тела, мочи и перегара, – где сумочку взял?
Костя уставился на яркую кожу и яростно зачесал в затылке.
– Эту?.. Нашел.
– Прямо так и нашел?
– Ага, иду себе, а она на дороге валяется.
– Где?
Бомж опять призадумался, потом начал описывать рукой
замысловатые кренделя.
– Ну там, возле леса, аккурат у поворота на шоссе, в
канавке. Думал, чего хорошее лежит, а там только шмотки кое-какие да пудра с
помадой.
– Покажи вещи.
– А на фига они мне. Ленке отдал, пусть носит.
Ленка – абсолютно высохшая от пьянства баба – нашлась у
будки стрелочника.
– Вещи? – хитро переспросила она. – Ничего не видала, врет
Костя. Чего ты вяжешься, твои, что ли?
Я достала из бумажника сто рублей и повертела перед ее
носом.
– Хочешь?
Ленка уставилась на огромную, по ее понятиям, сумму, шумно
сглотнула и спросила:
– Делать-то чего?
– Покажи вещи, которые дал Костя. Да не бойся, не заберу,
только посмотрю и верну.
Ленка огорченно шмыгнула носом.
– Продала, там штуки такие были… мне ни к чему.
– Кому?
Пьянчужка посмотрела в сторону каскада блочных домов.
– А шут их знает! Встала у станции, бабы с электрички пошли,
мигом расхватали. Вот сумочку такую маленькую, с помадой, Любке подарила,
продавщице из винного, она завсегда со мной ласковая.
Пришлось идти в горку, к павильончику с вывеской «Богатырь».
Вообще спиртное на станции продается повсюду. Но местные алкоголики
предпочитают «Богатырь». Его хозяин резко увеличил свои доходы, начав торговать
водкой в розлив. Причем продавцы безбожно разбавляют «брынцаловку», справедливо
полагая, что пьяницы не слишком разбираются в качестве напитков. Люба – добрая
баба и изредка наливает кое-кому бесплатно из жалости, за что и получила
косметичку.
Услыхав про подарок, Люба покраснела:
– Ваша косметика, да?
– Уж извините, – изобразила я смущение, – будьте любезны, покажите.
Люба вытащила из-под прилавка красивую замшевую сумочку и
пояснила:
– Ленка в долг водку брала, а денег все не несет. Ну я и
отобрала у нее, так сказать, в залог…
