У врача на лице промелькнуло что-то напоминающее жалость, но
он удержался и ничего не сказал о жадных, богатых свекровях, заставляющих
безропотных невесток делать ремонт собственными руками.
Кое-как мы влезли в «рафик». Внутри парадоксальным образом
было одновременно холодно и душно. Зайка затряслась. Я подумала, что она
замерзла, и накинула ей поверх шубки застиранное байковое одеяльце, валявшееся
на носилках. Но Ольга скинула его и, корчась от смеха, ткнула пальцем в большой
лист, прикрепленный на дверце микроавтобуса. «Список оборудования «Скорой
помощи»: одна подушка, одно одеяло, носилки, два запасных колеса,
огнетушитель».
– Зачем это тут? – удивилась я, разглядывая грязные
внутренности автобусика без каких-либо признаков медицинской аппаратуры.
– Наверное, чтобы больные не уперли, – веселилась Зайка. –
Интересно, а как они оказывают помощь при инфаркте или инсульте?
– Небось кладут на носилки, а сверху наваливают подушку,
чтобы несчастный поскорее отключился, – ляпнула я.
Машина тем временем, резво проскакав по всем ухабам,
затормозила у какого-то дома.
– Дальше не проедем, – сообщил доктор, – вылазьте,
пешкодралом придется.
– Почему? – в один голос изумились мы.
– Там мостик через овраг сломался, еще летом.
Мы медленно проковыляли по замерзшему тротуару, потом
свернули налево и очутились перед забором.
– Вот сюда, – велел доктор и пролез между прутьями. – С вами
легко, вы тощенькие. Кто пожирнее – застревают.
– Интересно, – продолжала веселиться Зайка, – а если человек
на носилках, то как?
– Перебрасывают через забор или пристегивают ремнями и
проталкивают боком, – снова не удержалась я. – Это такой своеобразный
естественный отбор. Выдержал дорогу от дома до больницы, выжил – станут лечить,
не дотянул – ну что же, слабому в седле не место.
– Ну и глупости несете, – оскорбился парень, – а по виду интеллигентная
дама. Лежачего вокруг обносим, там ворота, метров пятьсот пройти. Просто я
решил путь сократить. Ну народ! Всем недовольны. Приехали в момент, помощь
оказали, в травмопункт везем… Ничего у вас страшного нет. Подумаешь, ногу
повредила. Раз идет – следовательно, полный порядок.
– Так больно же, – попробовала пожаловаться Ольга.
– Скажите, какие мы нежные! – фыркнул доктор. – Вон вчера я
женщину вез, с четвертого этажа упала. Так она ни звука не проронила. Знал бы,
что вы такие капризные, ни в жисть бы не поехал. Может, пока с вами вожусь, там
кто-нибудь от мерцательной аритмии загибается!
«И как бы ты, милый, помог несчастному, имея в руках только
подушку с одеялом?» – подумала я, но вслух не произнесла ни слова. Ольга тоже
пристыженно молчала. Продолжая недовольно ворчать, Гиппократ втолкнул нас в
тесную приемную, а сам скрылся за дверью с табличкой «Посторонним вход
воспрещен». Оттуда незамедлительно послышался его раздраженный голос.
Удивительное занудство в столь юном возрасте! Представляю, во что он
превратится в старости.
– Наверное, надо дать ему сто рублей, – тихо проронила
Ольга.
– Никогда, – обозлилась я. – Во-первых, ничего хорошего он
не сделал, а во-вторых, хоть что-то в этой стране должны делать бесплатно?
Отвернувшись, я принялась разглядывать обстановку. Выглядело
все удручающе. Несколько разномастных стульев с продранными сиденьями, потертый
линолеум, вешалка прибита к стене, выкрашенной унылой зеленой краской. На
подоконнике горшки с засохшими останками герани и алоэ. Это сколько же времени
надо мучить несчастный столетник, чтобы довести его до смерти! На другой стенке
висит стенд с милым заголовком: «Бешенство приводит к смерти».
Заинтересовавшись, я уткнулась глазами в листочки, написанные крупным, похоже,
детским почерком. «Следует помнить, что в случае заражения бешенством вы
неминуемо умрете. Бацилла страшной болезни может попасть в организм в
результате укуса, обгрыза или ослюнения». Не сдержавшись, я захохотала в голос.
– Чего там? – заинтересовалась Зайка.
– Да вот, увидела доселе неизвестные слова – «обгрыз» и
«ослюнение».
– Видишь, как здорово, – вздохнула Зайка, – заодно и
словарный запас пополнишь.
Тут дверь распахнулась, и худой как жердь мужик приказал
Ольге:
– Идите мыть ногу.
– Она чистая, – заикнулась Ольга.
– Мне лучше знать, – велел хирург. – Мойте не меньше десяти
минут лежащим там хозяйственным мылом.
– Я его на дух не переношу, – призналась Зайка.
– А зря, – отрезал врач, – это лучший антисептик.
Да, можно подумать, что время тут не властно над людьми.
Живут, как в начале века. Пока бедная Ольга, кое-как засунув больную конечность
в раковину, мылила лодыжку, я вышла в соседнее помещение и, наплевав на сидящую
там тетку в окровавленной юбке, сунула доктору в карман пару бумажек.
– Нам бы рентген…
– Зачем? – изумился травматолог, пряча деньги в кошелек. –
Сейчас зашьем – и все!
– Ничего не надо шить, – испугалась я, – только подозрение
на перелом.
– Ну и ну, – покачал головой врач. – Думал, у вас укус
собачий! И зачем она тогда ногу моет?
– Не знаю, вы велели, – ответила я.
– Укус у меня, – тихо пробормотала женщина в разодранной
юбке.
– Действительно, – напрягся врач, – перепутал! Ну ничего, с
кем не бывает, дело житейское. Эй, дама, заканчивай ногу мыть и прыгай сюда,
рентген делать будем.
В рентгеновский кабинет мы попали только через час.
Худенькая женщина повернулась лицом к двери, и Зайка издала непонятный звук:
– Ой-ой-ой!
– Так больно? – испугалась милая рентгенолог. – Вечно они
заставляют людей на одной ноге прыгать.
– Нет, – пробормотала Ольга, – просто вы с Дашей похожи, как
родные сестры.
Мы с докторшей уставились друг на друга. Действительно,
словно в зеркало гляжусь. Тоже голубые, близко посаженные глаза, бледный цвет
лица, такая же легкая светло-русая челка и прямые коротко стриженные волосы.
Форма рта, носа, подбородка… Даже фигура один к одному – худая, подтянутая.
Интересно, у нее тоже проблема с зубами?
