Из клубов пыли вынырнули рабочие. У Жоры по лбу стекала
струйка крови, Семен Андреевич прихрамывал, а Нюся вся была покрыта ровным
слоем сажи.
– Вы в порядке? – деловито осведомился Дегтярев.
– Стеклом порезался, – сообщил Жора.
– Значит, так… – принялся отдавать приказания приятель. –
Семен, поднимайся на второй этаж. Нюся, ты главная в гостиной. Вызывай врача,
ветеринара, а мы с Жорой проверим низ и гараж.
– Есть! – в унисон крикнула троица и кинулась исполнять
приказ.
Нюся извлекла откуда-то крохотный сотовый и, потыкав пальцем
в кнопки, железным голосом отчеканила:
– Второй? Я Снежинка, гони сюда врачей и Седьмую.
Затем глянула на меня и нервно поинтересовалась:
– Все о`кей?
– Вроде бы, – окончательно обалдев, ответила я и, наконец-то
вспомнив о домашних, принялась истерически выкрикивать: – Кеша, Маня, Зайка!..
В гостиной отчего-то стоял зверский холод и невероятно
противно воняло.
– Мы живы, – раздался спокойный голос Оксаны, – только
Катерина в обмороке.
Носящаяся в воздухе пыль наконец осела, и глазам открылась
страшная картина. Камина нет, вместо него зияет гигантская дыра, сквозь которую
великолепно видно, как по дороге торопятся к дому два милицейских микроавтобуса
и «Скорая помощь». В гостиной не осталось ни одного целого стекла. Красивая
венецианская люстра, специально привезенная Зайкой из Парижа, валяется на полу,
разбитая вдребезги. Обеденный стол на боку, за ним сидит и трясет головой Маня.
Правой рукой девочка придерживает Хучика, левой – Жюли. Рядом с ней полулежит
Дениска, обняв Снапа и подмяв под себя Черри. Чуть поодаль в луже собственного
производства сидит Банди. Голову наш храбрый пит уткнул в ноги Оксаны, а
подруга обнимает кобеля за шею, совершенно не замечая, что ее юбка окончательно
промокла. Зайка скрючилась под журнальным столиком. Довольно глупая идея, если
учесть, что столешница сделана из стекла. Но она почему-то не разбилась. Кеша
вытянул ноги почти до середины комнаты, на коленях у него полулежит Ирка. Кошки
пристроились на плечах сына. Катерина опрокинулась навзничь между Зайкой и
Кешей, волосы несчастной кухарки покрывают остатки фирменного торта.
– Боже, – простонала Зайка, – хорошо, что близнецов с
Серафимой Ивановной нет, а то мы бы и их позвали тортик кушать. А ты, Кеша, еще
сердился, зачем детей зимой к киевской бабушке отправлять.
Кеша молча спихнул с колен Ирку. Зайкина мама несколько дней
тому назад предложила привезти к ней Аньку и Ваньку. Сын был категорически
против:
– Новый год следует встречать всем вместе.
Но Ольга настояла и оказалась, как всегда, права.
– Господи, – ожила Оксана, – кому нужна медицинская помощь?
– Мне, – пискнула Маня.
– Что такое? – испугалась я.
– Спина очень болит.
Мы подскочили к девочке, задрали кофточку и увидели огромную
ссадину между лопатками. Денька тем временем ощупывал собак.
Во дворе захлопали двери машин, дом наполнился топотом и
шумом. В гостиную вбежал Андрюша Крахмальников, сослуживец полковника. Я хорошо
знала его, а Маша дружила с дочкой Андрюшки.
– Ну вот, – закричал Крахмальников, – вот жуткий результат
идиотской затеи! Я тебе говорил, Дегтярев, что так нельзя, а ты: «На живца
возьмем». Ну что, взял? А если б их поубивало? Ей-богу, глупость заразна, это
ты от Дарьи набрался.
Полковник молча поднимал с пола плачущую Катерину.
– Честное слово, – продолжал злиться Андрюшка, – вы с Дашей
два сапога пара. Тоже мне Шерлок Холмс с Ватсоном!
Я не знала, как реагировать. То ли тихо радоваться, что
полковника ругают, то ли прийти в негодование. Ну почему во всех неприятностях
всегда обвиняют меня?
Глава 26
Ночь мы провели у Оксаны. Спали вперемежку с животными на
полу. Утром Ксюта впервые в жизни отменила намеченные операции и осталась дома.
Сначала подвели итог жуткого происшествия. У Мани содрана кожа на спине.
Очевидно, когда падала на пол, зацепилась за край стола. Зайка отделалась
легким испугом и погибшими колготками. Аркашка вполне цел. Сын только просидел
почти до рассвета в ванной, пытаясь истребить исходящий от него жуткий запах. В
момент взрыва смертельно перепуганные кошки взлетели на плечи к Кеше и
выполнили любимый трюк Банди – описались. Свитер и рубашку сын выкинул сразу,
но никакие дезодоранты не могли убить вонь, и Аркадий подозрительно
принюхивался к себе, снова и снова намыливаясь бактерицидным гелем. Ирка
перепугалась почти до потери сознания, а у Катерины мелко-мелко дергалась щека.
Денька порезался стеклом и невесть каким образом заполучил красивый синяк под
глазом. Оксанку оглушило взрывной волной, и она слишком громко разговаривала.
Хуже всего пережили случившееся животные. Стоило нам
выпустить из перевозки кошек, как Фифина и Клеопатра молнией метнулись под
ванну. Сегодня с утра мы попеременно пытались выманить их из укрытия, но даже
кусок сырой осетрины не возымел никакого действия. Снап залез в кресло и нервно
лаял; Хучик и Жюли хвостами ходили за Марусей и жалобно выли, стоило ей
скрыться в туалете; Банди превратился вновь в неразумного щенка и, не
задумываясь, поднимал при первой необходимости лапу на столы и стулья, а Черри
отказывалась от еды, начиная нервно икать при виде миски с мясом.
Гостиная, только что отремонтированная старательным Семеном
Андреевичем, была превращена в руины, почти во всем доме выбиты стекла, и там
дежурили сейчас привезенные Крахмальниковым милиционеры. Словом, нам предстоит
вновь заниматься ремонтом, но, судя по всему, у Зайки напрочь пропала охота
приближаться к банкам с краской.
Выпив кофе, домашние и друзья устроили мне самый настоящий
допрос. Наверное, так фашисты пытали пленных партизан. Правда, иголки под ногти
они мне все же не стали загонять, но применили все возможные моральные меры
давления. Пришлось подробно пересказывать события.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Кеша. – Нюся-то кто?
– История и впрямь загадочная, – раздался знакомый голос, и
полковник втиснулся в комнату. – Вы дверь не заперли, раззявы…
– Немедленно рассказывай нам все! – заорали Ольга и Оксана.
– Тише, тише, – отбивался Александр Михайлович.
– Кто такая Нюся? – твердил свое Аркадий.
– Что, никак успокоиться не можешь? – поддела муженька
Зайка.
