– Нет, – завопила я, чувствуя, что теряю самообладание, –
никаких отношений я с Игорем не заводила, хотела только поработать в его
конторе, понимаешь?
– Ой ли? – ухмыльнулся Александр Михайлович. – А вот
свидетели утверждают другое.
– Кто?
– Во-первых, супруга Маркова сообщила, что некая дама
неоднократно звонила ему домой и буквально изводила несчастную бабу
требованиями развестись с Игорем. Потом обнаглела окончательно и заявилась в
гости. Она чуть не треснула тебя кастрюлькой по башке. Еле сдержалась, говорит.
– О боже! Я и впрямь заходила к ним, но только абсолютно
случайно, вместе с Виталием Орловым, ведь рассказывала только что.
– Адрес и телефон Орлова, – потребовал полковник.
Я потрясенно молчала.
– Не знаю.
– Вот видишь! А еще соседка Соколовой, Алла Симонова
вспоминает, что частенько видела худенькую элегантно одетую блондинку,
проскальзывавшую быстрее тени в квартиру напротив. Дама старательно прятала
лицо, но Аллочка все же разглядела голубые глаза и правильные черты лица.
Кстати, это именно она приютила тебя вчера. Говорит, страшно похожа, просто
одно лицо. Да еще та дама приезжала на бордовом «Вольво». Вот номер она, к
сожалению, не помнит.
– В Москве десятки бордовых «Вольво», – огрызнулась я.
– Да, но у твоего на заднем стекле болтается утенок Дональд
Дак, а бампер слегка погнут.
– Ну и что? Случайно задела ворота и никак не исправлю…
– В общем-то ничего, но полюбовница Маркова тоже привесила
идиотское водоплавающее и исковеркала где-то бампер. Аллочка – девушка
глазастая, все разглядела. Странное, даже мистическое совпадение, не находишь?
Я молчала, не в силах раскрыть рот. Вдруг в голову пришла
мысль:
– А когда он умер?
– Женя предполагает, что около восьми вечера.
– Так я была дома. И потом это неправда. Игорь позвонил в
девять, как раз начиналась программа «Время».
– Может, «Вести»?
– Нет-нет, именно на первом канале, такая специфическая
музыка. И свидетели есть. Зайка еще ругалась, что не помогаю ей потолок
красить, а уезжаю.
– Ольга, поди сюда! – громовым голосом крикнул Александр
Михайлович.
– Ну что тебе? – недовольно отозвалась Зайка, появляясь на
пороге.
Волосы невестка убрала под бейсболку, а на тело натянула
старый джинсовый комбинезон. Вместе с Ольгой в комнату вплыл резкий запах
краски. Собаки тут же расчихались.
– Помнишь, когда твоя удалая свекровь вчера уходила из дому?
Ольга нахмурилась.
– А она, можно сказать, и не приходила. Влетела в
полдевятого, волосы торчком, глаза горят, а через полчаса ей позвонили, и все…
Нет видения, испарилось практически без слов. Между прочим, у всех моих подруг
бабушки тихонечко сидят дома, носочки внукам вяжут… – И она выскочила в
коридор, хлопнув дверью.
Александр Михайлович вздохнул.
– Совсем плохо.
– Почему?
– Любой следователь сразу заподозрит спектакль. Сначала
убила, потом принеслась домой, чтобы обеспечить себе алиби.
– Но он мне звонил!
– Это ты говоришь!
– Зайка слышала.
– Только звонок, трубку она ведь не снимала?
– Нет.
– Грош цена тогда ее свидетельству, мало ли кто звонил, а ты
соврала.
– Сразу после работы я поехала с Виталием обедать, в восемь
еще ела.
– Сообщи название ресторана, спросим официально мэтра…
– «Макдоналдс» на Тверской.
Полковник уставился на меня во все глаза, потом фыркнул:
– Это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом
Дегтярев произнес:
– Ладненько. Поскольку мы с тобой старые приятели, формально
я не имею права вести следствие. Дело принял Крахмальников. Но, как ты сама
понимаешь, я буду помогать ему изо всех сил. Времени у нас месяц. За этот срок
я должен разобраться во всем. Странная, однако, штука приключилась с тобой.
– Веришь мне?
– Слишком хорошо тебя знаю, поэтому верю. Но больше никто не
поверит. Единственный способ избавить тебя от СИЗО и суда – найти настоящего
преступника. Но, честно говоря, я пока совершенно не понимаю, кто это сделал, а
главное – зачем? Считай, что ты дала подписку о невыезде. Сиди дома, не носись
по городу. Кстати, если решишь смыться в Париж от греха подальше, у меня будут
очень серьезные неприятности. Поняла?
Я кивнула.
– Только детям не рассказывай.
– Пока не буду, – пообещал Дегтярев и ушел.
Не успела я закрыть за ним дверь и перевести дух, как из
гостиной донесся грохот, звон и Ольгин крик. Я ринулась на шум.
Посередине комнаты сидела Зайка, сжимая рукой ногу.
– Что случилось? – испугалась я, разглядывая опрокинутую
банку с краской.
– Упала, – процедила сквозь зубы Ольга. – Ой как больно,
кажется, ногу сломала!
Я кинулась к телефону вызывать «Скорую помощь». Машина
почему-то пришла сразу. Защитного цвета «рафик» замер у ворот. Из пахнущего
бензином салона выбрался молодой щупленький доктор с железным ящиком в руках.
– Где больной? – осведомился он суровым голосом, всем своим
видом показывая, что шутить не намерен.
Я повела эскулапа в дом. Ольга продолжала сидеть на
застеленном картоном полу. Доктор кинул взгляд на ногу и вынес вердикт:
– На перелом не слишком похоже, но рентген сделать надо,
возможна микротрещина. Только травмопункт обслуживает исключительно с
московской пропиской.
– Ложкино относится к столице, – успокоила я паренька, – мы
живем тут постоянно, и полис на руках.
– Совершенно не сомневаюсь, что вы москвичка, – отрезал
доктор, – а вот малярша откуда: Молдавия, Украина?
– Это моя невестка, – быстренько прояснила я ситуацию.
