Стоило войти в комнату, как сердце мое неприятно екнуло. За
большим круглым столом восседал ближайший приятель – полковник Дегтярев. Александр
Михайлович преспокойно ел творожную запеканку. Увидев меня, он отложил чайную
ложку и, мило улыбаясь, спросил:
– Выспалась, Дашутка?
Больше всего боюсь, когда мой испытанный друг наклеивает
себе на лицо сладенькую гримасу, а уж если начинает называть Дашуткой, то,
значит, сейчас разразится буря, по сравнению с которой тайфун «Эдуард» –
детский лепет.
– Спасибо, – осторожно ответила я, – великолепно отдохнула.
– Надо же, – продолжал фальшиво растягивать губы приятель, –
скажите пожалуйста, какая отличная нервная система. У меня бы после подобных
приключений началась бессонница…
– Ты все знаешь? Откуда? – решила я аккуратненько разведать
обстановку.
– В сводке происшествий за сутки прошли твои данные, –
пояснил Александр Михайлович, буравя меня тяжелым взглядом.
Нашей дружбе много лет. Дегтярев испытанный, надежный
человек. Как-то раз мне приснился кошмар: почему-то я должна куда-то бежать,
вроде совершила какое-то преступление – то ли убила кого, то ли украла формулу
ракетного топлива. Во всяком случае, во сне я бестолково неслась, преодолевая
разнообразные препятствия, к тому, кто спасет, укроет, поможет, – к Александру
Михайловичу.
Мои дети долго надеялись, что когда-нибудь полковник
предложит их матери если не сердце, то хотя бы руку, а я отвечу «да». Но
заводить любовные отношения с приятелем, которого после двадцати лет дружбы
знаю как облупленного, просто невозможно. На глазах у Дегтярева прошли чередой
мои четыре мужа, и он только крякал, глядя, как я с радостным лицом в очередной
раз бежала в загс. В конце концов не вынес и заявил: «Нормальные женщины
наступают на одни и те же грабли один, ну максимум два раза, ты же – бесконечно».
В наших отношениях есть всего один, зато огромный подводный
камень. Приятель всю жизнь служит в системе МВД и в результате имеет погоны
полковника. Как называется его должность, я запомнить не могу, но в большом
здании, расположенном в центре Москвы, у него отдельный кабинет. Несколько раз
нам приходилось общаться на официальной почве, потому что неприятности
притягиваются ко мне как магнитом. Ничего хорошего из моих приключений, как
правило, не получается, и полковник просто синеет, столкнувшись со мной на
узкой дорожке.
Вот и сейчас он явно еле-еле сдерживал гнев. Довольно
обширная лысина покраснела, а щеки приобрели геморроидальный оттенок – явный
признак душевного расстройства.
– На этот раз, Дашутка, ты влипла в пренеприятнейшую
ситуацию, – сообщил приятель, сосредоточенно разглядывая чайную чашку. –
Еле-еле упросил не арестовывать тебя под свою, так сказать, ответственность.
Надеюсь, оценишь мои героические усилия.
Я так и села на маленький диванчик.
– Арестовать? Да за что? Я же ничего не совершила
противозаконного!
– Зачем ты явилась вчера вечером на улицу Строителей в
квартиру, принадлежавшую Соколовой Антонине Андреевне?
– Не знаю никакой Соколовой, приходила к своему начальнику,
Игорю Маркову.
Полковник вскинул брови.
– На работу устроилась? Кем, если не секрет?
Пришлось рассказать правду. Александр Михайлович молча
выслушал мой рассказ, потом сказал:
– Я-то хорошо знаю тебя и понимаю, что ради работы сыщика ты
пойдешь на все, только у Игоря Маркова никогда не было никакого агентства.
– Что ты имеешь в виду? – изумилась я.
– Ничего особенного. Господин Марков занимался оптовой
торговлей продуктами: макароны, растительное масло, сахар… имел несколько точек
на оптовом рынке.
– Не может быть! Я собственноручно правила отчеты для
клиентов.
– Значит, он занимался сыском незаконно, без лицензии.
Фамилии клиентов можешь назвать?
Я растерянно покачала головой.
– Вот видишь! К тому же убитый…
– Убитый?!
– Чему ты так удивляешься? Игоря Маркова предварительно
отравили. Вскрытие обнаружило увеличение размеров почки, корковый слой утолщен,
имеются красные полосы и точки.
Меня начало тошнить. Какой ужас! Только что я разговаривала
с человеком, и вот он уже разделан, словно свинина на рынке.
– Не скрою, – продолжал Дегтярев, удовлетворенно поглядывая
на мое слегка перекосившееся лицо, – у сотрудников органов родилась официальная
версия. Ты, моя радость, какое-то время состояла с покойным в интимных отношениях,
поэтому он взял тебя на работу и платил абсолютно невероятную для подобного
места зарплату. Скорее всего ему надоела любовница, и Марков просто решил
откупиться от назойливой бабы. Но ты никак не хотела отпускать мужика, поэтому
решила убить его. Отравить. Что и выполнила с милой непосредственностью, прямо
после очередных любовных утех.
– Бред сумасшедшего. Зачем же я тогда подожгла квартиру?
– Хотела представить все как несчастный случай. Но произошла
беда: вы легли, покурили, заснули… Сплошь и рядом такое случается.
– И вызвала пожарных?
– Конечно, сама-то погибать не хотела, вот и дождалась
нужного момента, чтобы представить дело как отравление угарным газом…
– Бред, бред! – заорала я так, что мирно дремавший Хучик
подскочил на полметра от пола. – Ну за каким чертом мне было тащить мужика на
лестничную клетку? Абсолютно нелогично. Тогда уж следовало оставить его в
полыхающей квартире!
– Действительно, тут маленькая неувязка, – мирно согласился
Дегтярев, вертя в руках чашку, – только вот у следователя свое объяснение. Ему,
видишь ли, кажется, что совершенное убийство слегка повлияло на твою психику и
у тебя начался реактивный психоз. Увидела дело рук своих, спонтанно раскаялась
и решила спасти любовника. Этакий психологический выверт.
Я обозлилась окончательно:
– Совершенно не подвержена никаким психозам! Если уж решу
убить кого-нибудь, так сделаю все по высшему классу и без истерических
припадков. Кстати, готова отправиться к милицейскому гинекологу, пусть
обследует и подтвердит, что я не спала с этим мужиком!
– Ну и что это докажет? – ухмыльнулся полковник. – Просто в
последний раз не потрахались, связь-то была, или намекаешь, что после четырех
супругов все еще девственница?
