Я послушно надела все, что положено, и вошла в палату.
Вблизи зрелище оказалось еще более страшным. Сразу стало понятно – надеяться на
то, что Лида что-нибудь скажет, не следует. В горле у несчастной торчала
какая-то отвратительная на вид трубка.
Я взяла Лидочку за безвольно лежащую руку и с облегчением
ощутила тепло и легкое, как крылья бабочки, трепетание пульса.
– Лидуля, – тихонько позвала я.
В палате стояла неприятная тишина, нарушаемая только
попискиваньем и почавкиваньем разнообразных аппаратов.
– Ну почему, – почти закричала я, – почему
такое должно было случиться именно с тобой! Ну кому это надо!
Не успел мой голос отскочить от стен палаты, как Лидуша
медленно распахнула веки. Огромные бессмысленные глаза прошлись взглядом по
моему лицу и, не сфокусировавшись, снова захлопнулись.
– Доктор, – заорала я, кидаясь к выходу, –
кто-нибудь, скорей сюда!
На крик влетела пожилая медсестра и первым делом кинула
взгляд на разноцветные лампочки и стрелочки. Строго спросила:
– Ну и что тут происходит?
– Она открыла глаза, – возбужденно сообщила я, не
обращая внимания на ее недовольный тон, – вот только что смотрела на меня.
Медсестра не поверила:
– Вам показалось.
– Нет, абсолютно точно!
Женщина профессионально приветливо посоветовала мне:
– Идите-ка лучше домой, палата интенсивной терапии не
место для слабонервных.
Сняв бахилы и шапочку, я направилась к выходу. Да, скорей
всего медперсонал, автоматически ухаживая за Лидой, решил, что Артамоновой не
долго осталось жить. Но я-то видела открытые глаза Лидуси. Поеду в самом деле
домой, выпью кофейку, расслаблюсь и раскину мозгами в тишине и покое.
Подъехав к дому, я оторопела. Во дворе натянуты веревки, на
них болтается невероятное количество наших пледов и одеял. С другой стороны
вывешены ковры из гостиной, столовой и кабинета. Не понимая, что происходит,
вошла в холл и чуть не упала на скользком полу. Посередине помещения мыльные
лужи, а Маруся старательно возит тряпкой.
– Привет, мамуля! – Девочка поглядела на меня
отсутствующим взглядом.
– Господи, – испугалась я, – ты что,
заболела?
– Нет, – угасающим голосом ответила Манюня. –
Устала, как раб на плантации.
– Что случилось-то?
Маруська отставила швабру и, понизив голос почти до нуля,
горячо зашептала:
– У Зайки крыша поехала, совсем не соображает!
– Да что, в конце концов, происходит?
В холл влетела растрепанная Ольга с тряпкой в руках.
– Явилась, – грозно отметила она. – Ты хоть
представляешь, в какой грязи мы живем с тех пор, как заболела Ирка! Кругом ужас
и микробы!
Я уставилась на нее во все глаза. Честно говоря, я никогда
особо за чистоту не боролась. Двухкомнатную «хрущобу» в Медведкове убирала раз
в месяц. Да какой смысл вытирать каждый день пыль, если назавтра она опять
лежит везде ровным слоем!
К тому же я близорука и не вижу сора на полу, а развешанные
по стульям брюки, колготки и рубашки никогда меня не раздражали…
И, конечно, с появлением Ирки совсем перестала брать тряпку
в руки, впрочем, и Зайка не слишком убивалась на ниве домашнего хозяйства.
– Надо навести чистоту, – заявила Ольга.
– Может, лучше нанять женщин, – робко предложила
я, оглядывая грязные лужи на полу и пыхтевшую от усердия Машу.
– Ну что за барство! – возмутилась Ольга. – В
стране кризис, нужно во всем экономить. Сами вымоем!
Я оглядела ее двухсотдолларовые брюки, простенькие туфельки
от Гуччи… Да продав одни только баретки, можно нанять поломойку на целый год!
– Говорю же, у нее крыша поехала, – громко
зашептала Маруся. – Недавно читала: при климаксе такое случается!
Я захохотала: у двадцатичетырехлетней Ольги климакс? Нет,
тут дело в другом.
– Мы с Аркашей вычистим наши комнаты и кухню, Манюня
гостевые спальни, кабинет, столовую, ну и холл! Тебе остается совсем чуть-чуть.
Сразу начнешь?
– А где Кеша? – робко поинтересовалась я.
– Ковры во дворе выбивает!
– Зачем? Есть ведь пылесос!
– Ты совсем ничего не понимаешь! – всплеснула
руками Ольга. – От пыли следует избавляться радикально, а пылесос только
гоняет ее с места на место! Вот посмотри!
И она сунула мне в руки роскошно изданную книгу «Идеальное
домашнее хозяйство». Я плюхнулась в кресло и принялась перелистывать глянцевые
страницы. С ума сойти! Авторов подобных пособий следует убивать мучительной
смертью. Книга требовала вполне серьезно – влажную уборку проводить каждый
день, а перед тем как застелить кровать, перетряхивать на свежем воздухе белье.
Унитаз, раковину и мойку на кухне чистить дважды в сутки. Особое место
уделялось стирке и глажке. Дочитавшись до совета гладить носки с двух сторон, я
с отвращением захлопнула фолиант и тут обнаружила на титульном листе крупный
подзаголовок: «Лучший подарок молодой жене». Ну конечно, если хочешь видеть ее
либо в гробу, либо в клинике для умалишенных!..
Не обращая внимания на Зайкины призывы немедленно хвататься
за тряпки и ведра, я поднялась к себе и внимательно оглядела комнату. По-моему,
здесь полный порядок. Ну лежит на тумбочке кожура от банана, подумаешь, беда,
выкинем… И вообще, если чуть прикрыть шторы, и пыли никакой не заметно… Среди
моих знакомых до сих пор я знала только одну психопатку, вылизывавшую квартиру
до невероятного блеска, – Лиду Артамонову.
Я села на кровать и осторожно закурила – авось, постоянно
борющиеся за чистоту воздуха некурящие родственники не унюхают ароматный дым.
Завтра попробую разузнать как можно больше о Вере Подушкиной.
Глава 16
Около одиннадцати я уже бродила по гулким коридорам
театрального института. В учебной части узнала, что Вера училась в 307-й
группе. Я отыскала девятнадцатую аудиторию, попробовала сунуть туда голову, но
прозвенел звонок. Группа юношей и девушек вышла в коридор. Я приблизилась к
тощенькой, похожей на страусенка девице и спросила:
– Вера Подушкина из вашей группы?
– Ага, – подтвердила замухрышка, подводя тоненькие
губы яркой помадой, – тут уже из милиции приходили, всех допрашивали.
