Зоя коротко вскрикнула, из рассеченной брови потекла кровь.
В ту же секунду неизвестный парень вломил Виктору по первое число. Негодяй
свалился на пол и захрапел. Гость с отвращением посмотрел на хозяина и спросил:
– Почему ты, красивая женщина, терпишь такое обращение?
Никто прежде никогда не защищал Зою. И она, разрыдавшись,
неожиданно выложила незнакомцу все – про детство в приюте и вечно пьющего мужа,
про дочку-хныксу и постоянное безденежье…
Проговорили они почти до утра. Около семи парень натянул
непросохшие вещи и ушел. Только тогда Зоенька и сообразила, что забыла спросить
его имя, да и не представилась сама…
Виктор очнулся часам к девяти, он ничего не помнил. Лидка
принялась, как обычно, орать, пьяница снова стал требовать выпивку, и день
покатился по привычному сценарию.
Однако вечер принес сюрприз. Как только Зоя в одиннадцать
вышла с Зефиркой на улицу, из подворотни появился вчерашний незнакомец.
– Муж спит? – с ходу спросил он.
– Нет, – горько вздохнула Артамонова. – Ему
выпить надо, а деньги кончились.
– Возьми. – Парень вытащил из-за пазухи роскошную
дорогущую бутылку водки. – Дай мерзавцу, а как заснет, дай мне знать, я
поднимусь.
Минут через двадцать они опять сидели на кухне, и парень
завел неожиданный разговор.
– Веришь в любовь с первого взгляда? – спросил он
оторопевшую Зою.
Женщина только вяло отмахнулась, ни о чем подобном она и
думать сейчас не могла. Сергей же, так представился парень, стал рассказывать о
себе. Ему двадцать шесть лет, и он… француз. Вернее, русский, но живет во
Франции с рождения. Бабушка и дедушка эмигрировали в 1917 году. Дома всегда
говорили только по-русски, поэтому языком предков владеет в совершенстве,
выдает его лишь легкий акцент. Сергей, или, на европейский манер, Серж, прибыл
в Москву в качестве переводчика на ярмарку легкой промышленности. В пятницу
французский павильон закроется, и он уедет.
– Я полюбил тебя сразу, – признался Серж, –
когда дурацкая собака втаптывала меня в грязь, видел только твои чудесные глаза
и виноватую улыбку. Дорогая, стань моей женой!
– Ты в своем уме? – подскочила Зоя. – Я же
замужем!
– Пьяная свинья, которая лежит в соседней комнате, не
может считаться супругом, – решительно отрезал Серж.
– Хоть понимаешь, в какой стране я живу? –
попыталась втолковать ему Зоя. – У нас не Париж, замуж за иностранца
непросто выйти, да и разводить целый год станут…
Серж радостно заулыбался:
– Значит, согласна?
Зоя опять тяжело вздохнула.
– Какая тебе разница? Это ведь невозможно.
– Нет, скажи, – настаивал Серж. – Ты
согласна?
– Да, – созналась Зоя. – Хоть на край света
убегу от такой жизни…
– Тогда пойдем. – И Серж встал.
– Куда? – оторопела Зоя.
– Со мной, – просто ответил парень.
– Прямо сейчас? – продолжала удивляться
женщина. – Вот так взять и уйти?
– Именно, – без колебаний заявил Серж, –
решайся, завтра будем в Париже.
– Но как?.. – начала вяло сопротивляться
Артамонова.
– Обыкновенно, – улыбнулся Серж, – ногами…
– У меня ребенок…
– У нас будут другие дети, – заявил мужчина.
Зоя несколько секунд смотрела в его открытое лицо, вдыхая
исходящий от кавалера запах дорогого одеколона, и труба судьбы пропела в
последний раз.
– Хорошо, – заметалась женщина. – Только вещи
соберу!
– Они тебе не нужны, – остановил ее жених.
Молодости свойствен авантюризм. Зое едва исполнился к тому
моменту двадцать один год, а Серж оказался не намного старше.
Вот так ледяной ноябрьской ночью Артамонова села в такси с
мужчиной, которого знала всего два дня и за которого собиралась выйти замуж в
далеком неизвестном городе. Но до Парижа еще нужно как-то добраться.
Серж привел Зою в квартиру. Хозяев не было, и женщина
провела всю ночь одна. Утром часов в пять пришла незнакомка и протянула
чемодан. Внутри оказались вещи, только импортного производства – от трусов до
элегантного пальто. Пришедшая показала Зое записку: «Делай все, что она скажет.
Серж».
Сначала женщина коротко постригла Зою, затем выкрасила русые
волосы в темно-каштановый цвет. И все молча, лишь знаками показывая, что
делать. Так же беззвучно велела переодеться и побрызгаться терпко пахнущими
духами.
Потом появились гипс и бинты. Гримерша ловко приладила на
нижнюю челюсть Зои лангетку и обмотала голову бинтами, гипс лег и на правую
руку.
Они спустились вниз. У подъезда стояла машина с
дипломатическим номером. За рулем мужчина лет шестидесяти с пронзительно-синими
глазами. Оцепеневшая от ужаса Зоя влезла в автомобиль. Гипс плотно давил на
челюсть и говорить женщина не могла.
– Вы – госпожа Ребекка Дюруа, – пояснил на
отличном русском языке шофер, – секретарша советника. Позавчера упали на
улице и сломали челюсть и руку. Первую помощь оказали в Институте Склифосовского,
но вы решили лечиться на родине, так как процесс выздоровления займет
три-четыре месяца. Говорить не можете, челюсть жестко фиксирована, письменно
отвечать на вопросы – тоже. Поэтому вас сопровождает господин Серж Д`Обиньон,
он и станет общаться с пограничниками. Вот ваши документы.
И водитель подал ошеломленной Зое билет, паспорт и справку
из Склифосовского. На фотографии – худенькая темноволосая женщина, а справка
подтверждала факт перелома.
Зоя не помнила, как, почти приседая от ужаса, дошла до
стойки паспортного контроля. Серж крепко держал ее под руку. Но серьезный
пограничник только глянул на дипломатические паспорта, бросил мгновенный взгляд
на замотанную бинтами до самых глаз «француженку» и открыл шлагбаум.
