Назад в санаторий я просто летела. Как здорово вышло, всего
за два дня я все узнала. Завтра со спокойной совестью поеду домой, а сегодня
проведу вечер в приятном безделье: почитаю книжечку, поплаваю в бассейне.
Никуда господин Косопузов от меня теперь не убежит. День пролетел незаметно.
Сначала погуляла в лесу, потом с удовольствием попила кофейку в буфете,
понаслаждалась обожаемым Ниро Вульфом, поужинала и даже поплясала на дискотеке.
Часов около одиннадцати, проходя через холл, зацепилась взглядом за голубой
экран. Я не слишком люблю телевидение. Раньше смотрела новости, но теперь
информационные выпуски все больше и больше напоминают фильмы ужасов. От
юмористических шоу мне не смешно, а развлекательные программы вызывают
раздражение. Вот и сейчас по экрану со свистом носилась белая машина,
корреспондент замогильным голосом рассказывал о количестве сбитых сегодня на
дороге граждан. «Дорожный патруль», если не ошибаюсь…
Я решила не терять около ящика времени, как внезапно перед
глазами появилась очень знакомая фотография.
– Ушла из дома и не вернулась, – сообщил мужской
голос.
Я, оторопев, глядела на собственную физиономию.
– Вчера в районе аэропорта Шереметьево пропала Дарья
Ивановна Васильева. Приметы – на вид лет сорок, волосы светло-русые, глаза
голубые, рост метр шестьдесят восемь, вес сорок восемь килограммов. Васильева
находилась за рулем «Вольво», номерной знак 625 КЕ. Знающих что-либо о
местонахождении данного лица просим сообщить по телефону.
Высветились цифры нашего номера в Ложкине, мобильные
Аркадия, Ольги и Мани. Затем рабочий телефон Александра Михайловича.
– Гарантируется вознаграждение, – закончил голос.
Экран померк.
Я застыла с разинутым ртом. Потом стали возникать
разнообразные чувства. Вначале искреннее возмущение. «На вид сорок лет»! Да мне
больше тридцати пяти никто не дает! Потом появился ужас. Бог мой, они, конечно
же, позвонили Наташке в Париж и узнали, что мать не приезжала. Следует
признать: идея соврать про поездку во Францию оказалась на редкость глупой. И
как смешно составлен текст – «местонахождение данного лица». Пропало-то не
только лицо, а все тело.
Как бы то ни было, следовало позвонить домой. Но, уезжая
рано утром в санаторий, я спросонок забыла положить в сумку мобильник. Пришлось
идти к дежурной.
– Ни за что, – категорично замотала головой
женщина, – в Москву звонят через восьмерку, потом счет придет.
Я вытащила сто рублей.
– Возьмите за разговор.
– Ладно, – сменила гнев на милость
дежурная, – только по-быстрому и чтобы никто не видел.
Я схватила трубку и набрала номер Зайки.
– Алло, – донеслось сквозь шипение и треск:
аппарат в санатории времен Куликовской битвы.
– Сейчас смотрела телевизор…
– Если знаете, где Даша, немедленно приезжайте! –
закричала не узнавшая меня Ольга. – Пишите адрес. Заплачу любые деньги.
– А вдруг я попрошу пятикомнатную дачу?
– Куплю вам двухэтажный дом, – заверила Ольга. Да,
приятно, когда тебя так любят.
– Ты что, меня не узнала, Зайка? – огорошила я
невестку.
– А-а-а! – завопила Ольга, и трубку перехватил
Кеша.
– Мать, – злобно прошипел он, – ты что себе
позволяешь?
– Только не надо ругаться.
– Ругаться?! – завизжал сынок как
ненормальный. – Ну погоди, явишься домой, убью.
Нет, вы посмотрите на них! Только что собирались за любые
сведения обо мне купить незнакомому человеку двухэтажный дом, а стоило мне
позвонить, как сразу недовольны.
– Ты где? – орал Кеша.
– В санатории «Медовая поляна».
– Какого черта?
– Отдохнуть решила.
В трубке воцарилось молчание. Потом Зайкин голос ледяным
тоном произнес:
– Как ты могла?! У меня инфаркт, у Кеши инсульт, у Мани
истерический припадок, у Александра Михайловича…
Понос, надо полагать.
– Язва открылась, – докончила Ольга, –
немедленно возвращайся!
– Но уже одиннадцать вечера, – начала я вяло
сопротивляться, – темно, страшно, на дороге разбойники и насильники.
– На тебя никто не польстится! – Ольга швырнула
трубку.
Домой добралась только к часу. Несмотря на поздноту, первый
этаж сиял огнями. Я загнала «Вольво» в гараж и тихонько вползла в холл.
Домашние с каменными лицами сидели на диване. Выглядели как актеры,
загримированные для фильма «Трагическая смерть матери». Аркадий в мятой
рубашке. Маня и Зайка с красными от слез глазами и растрепанными головами.
Довершал пейзаж Александр Михайлович, почему-то в разных ботинках: левый –
черный, правый – коричневый.
– Не спите? – попыталась завести я разговор.
– Ты тоже не уснешь, пока не объяснишься, –
свирепо заявил сын.
– Небось опять частным сыском занимается, Мегрэ в юбке,
дилетантка хренова, – заявил полковник.
Я возмутилась:
– В конце концов, я имею право на личную жизнь?
– Что ты имеешь в виду? – изумилась Зайка.
– Да, – поддержала ее Маня. – Какая еще
личная жизнь?
– Обычная личная! – пожала я плечами. –
Поехала в «Медовую поляну» вместе с ухажером, хотела познакомиться с ним, так
сказать, поближе. Конечно, зря я соврала вам про поездку в Париж, но решила
сразу не посвящать…
– Ну и как зовут Ромео? – заинтересовался
Александр Михайлович.
– Аристарх Аполлонович Косопузов, – ляпнул язык
помимо моей воли.
Полковник и Маня захохотали в голос. Кешка посинел от
злости, а Зайка сердито произнесла:
– С меня хватит! Вы же видите, Дарья над нами просто
потешается.
Глава 12
Утром я предпочла не высовываться из спальни до двенадцати
дня. Похоже, домашние объявили мне бойкот. Никто не стучался в дверь, не орал
истошным голосом «мама», не требовал внимания, любви и ласки.
Наконец в начале первого я робко спустилась в столовую и
попыталась подольститься к Зайке.
– Ой, какая вкусная каша! – лицемерно похвалила я.
– Обычный растворимый пакетик, – с каменным видом
заметила Ольга.
