Я схватила телефон и принялась названивать Женьке. Это еще
один мой приятель в системе МВД. Женюрка работает много лет вместе с
Александром Михайловичем. Он эксперт, или патологоанатом, или уж не знаю, как
правильно называть человека, который получает удовольствие, ковыряясь в трупе,
чтобы установить причину смерти. Профессия наложила на него соответствующий
отпечаток: Женька всегда и во всем сомневается.
– Послушай, – закричала я, услыхав тихое
«алло», – может ли у отца и матери с первой группой крови быть ребенок с
четвертой?
– Запросто, – ответил Женька.
Я вздохнула, ну и глупости лезут иногда в мою голову.
– Если взяли ребенка из детского дома, какая разница,
что у него за группа, – продолжал Евгений.
– При чем тут детский дом! – завопила я. – Ты
с ума, что ли, сошел! Может ли у них родиться такая дочь?
– Ни дочь, ни сын, – уточнил Женя, – если у
родителей первая группа, у ребенка практически никогда не получится четвертая.
– Что же ты сначала мне брякнул?
– А ты не уточнила, что ребенок родной.
– Если все же такая семья существует, о чем это
говорит?
Женька захохотал.
– В таких случаях предпочитают как раз помалкивать.
Вариантов несколько – либо взяли ребенка на воспитание, либо прибегли к услугам
донора, либо…
– Что?
– Жена изменила мужу и скрыла сей факт, такое часто
случается…
Забыв поблагодарить этого зануду, я развернулась и на всей
возможной скорости понеслась к Артамоновым. Может, Наденька перепутала? Потому
что если нет, это меняет все дело.
Я влетела в холл и накинулась на Валерию Петровну:
– Какая группа крови у Нади?
– Не помню, – удивилась Лера, – сейчас
погляжу. – И сообщила через пять минут: – Четвертая, как у Лиды, а зачем
тебе?
– А у Полины?
Валерия Петровна вытащила второй альбомчик и задумчиво
произнесла:
– Тоже. Да что за интерес?
– В милицейском морге лежит девочка, похожая на Надю, у
нее первая группа крови, – с ходу придумала я.
– Господи, – перекрестилась Лера, – слава
богу, не наша.
Я выпила у нее кофе, узнала, что таинственные похитители так
и не объявились, и вышла на улицу. Откуда ни возьмись набежали тучки, заморосил
противный дождик. Сидя в «Вольво», я наблюдала, как прохожие бегут по
тротуарам, прикрываясь кульками и газетами.
Неужели Артамоновы взяли девочек на воспитание? Нет, это
невозможно. Хорошо помню свой приезд к Лидуське как раз накануне рождения
Надюши. Был май, стояла немыслимая жара, и подруга, извинившись, осталась только
в одной коротенькой футболочке. Тугой круглый животик со спускающейся от пупка
темной полоской бесстыдно вылез наружу.
– Сил нет, как тяжело, – вздохнула Лидуля,
показывая на опухшие щиколотки, – прямо не дождусь, когда все закончится.
Она на самом деле была беременна, такое не подделаешь. Потом
Лида приезжала к нам в Париж. Ее по утрам мучительно выворачивало в ванной, и я
узнала о второй беременности.
Неужели прибегли к искусственному оплодотворению? Андрюшка
был невероятно заботлив по отношению к жене, когда та носила Надюшу. Он тер
морковку и давил сок, жарил печенку, носился по всему городу за предписанными
врачом гранатами… А потом с гордостью демонстрировал всем Надюшу, приговаривая:
– Вы только посмотрите, как на меня похожа: и глаза, и
губы, и нос…
Стал бы он так себя вести в случае донорского
оплодотворения? Да никогда. Конечно, ему хотелось детей, но только своих,
кровных. Скорей всего и не согласился бы на такую процедуру! Правда, когда
ожидалась Полина, отцовский пыл слегка угас. Соков он уже не выжимал и на рынок
не бегал. Но все равно – гордился новорожденной чрезвычайно!
Да, в деле наметился новый поворот. Нужно узнать, можно ли
зачать ребенка от донора без того, чтобы поставить в известность законного
мужа. Существовал только один способ проверить, и я понеслась в Институт
акушерства и гинекологии.
Заплатив в кассу целую тысячу рублей, получила талончик и
влетела в просторный кабинет с гинекологическим креслом. Приятная дама, по виду
лет пятидесяти, делая вид, что не замечает моего возбужденного состояния,
ласково сказала:
– Садитесь, и давайте сначала заполним карточку!
Я принялась рассказывать придуманную на ходу историю. Вышла
замуж поздно, детей иметь не могу, но муж, как назло, мечтает о ребенке.
Признаться в бесплодности невозможно. Мужа подцепила, сообщив, что беременна, и
супруг не простит обмана. Нельзя ли воспользоваться донорской спермой?
Врачиха взглянула на меня и удивленно спросила:
– Ничего не понимаю! Если у вас не может быть детей,
зачем донор? Муж здоров?
– Абсолютно, – заверила я ее.
– Ну и прекрасно, а у вас, наверное, непроходимость
труб?
– Именно, – закивала я.
– Тогда вопрос решаем просто. Возьмем сперму у мужа и
введем искусственным путем.
– А от донора можно? – настаивала я.
Гинеколог решила, что перед ней сумасшедшая.
– Зачем вам донор, когда есть супруг?
– Не хочу, чтобы он узнал об обмане.
Врач взглянула на меня.
– Но ведь в случае обращения к донору он обязательно
будет в курсе дела.
– Почему?
– Потому что и жена, и муж заполняют соответствующие
документы.
– Зачем?
– Это сделано для того, чтобы потом отец не стал
отказываться от сына или дочери на основании того, что это не его кровь. И
вообще, так просто подобные дела не делаются. Придется соблюсти много
формальностей. Ну сами подумайте, ведь не щенка на Птичьем рынке покупаете.
– Значит, я не могу завести младенца тайком от
родственников?
– Ну свекрови, матери, сестрам можете ничего не
говорить, а мужу обязательно.
– Как поступить, если не желаешь вводить супруга в курс
дела?
Гинеколог нервно теребила пустую карточку.
– Я здесь вам не помощница. Договаривайтесь об
усыновлении, хотя и в этом случае тоже потребуется согласие обоих супругов.
Можно еще, конечно, забеременеть от другого мужчины, но вам такой путь не
подходит.
