– Чего хотите?
– Не хочу, а требую оставить Андрея в покое. Какого
черта вы лезете в семью? Там двое детей, между прочим.
Балчуг отбежала к окну и зашипела:
– Вот еще. К вашему сведению, семьи давно нет. Андрей
не любит жену и собирается разводиться. Он с ней уже год не спит! Она его не
понимает!
Я с сочувствием поглядела на девчонку. По виду ей не больше
двадцати. Ничего, скоро поймет, что мужчины страшно не любят разводиться и
жениться на любовницах. А сказку про непонятость и одинокую постель
рассказывают таким дурочкам охотно.
– Мой вам совет, – начала я наставительно, –
оставьте Андрея в покое. Не вашего поля ягода. Поищите другой объект, помоложе.
Кстати, у Артамоновых дома полное понимание. Лида на таких, как вы, просто
внимания не обращает. Андрей человек поэтического склада, вот и заводит
постоянные романы. Но жену никогда не бросит. Знаете, сколько у него в постели
перебывало? Тучи. И Марина Воропаева, и Римма Лягушкина… Так что не надейтесь.
Злые слезы выступили на глазах Эльвиры, она топнула ногой и
свистящим шепотом стала возражать:
– Ничегошеньки-то вы не знаете! Лидка – гримерша.
Только и умеет щеки румянами мазать. А я – творческая личность. Андрей
восхищается моим талантом. Между прочим, решил ставить «Гамлета» и Офелию
отдает мне. Я – его муза!
Я присвистнула:
– Муза! Офелия! Наверное, принца Датского станет играть
Костя Райкин?
– Да вы в своем уме! – оскорбилась Эльвира. –
Он же старик и урод!
«А кто сказал, что Гамлет был красавцем?» – подумала я, но
вслух уточнила:
– Во-первых, Райкин не намного старше Андрея, а
во-вторых, подходит вам внешне – такой же смуглый…
Балчуг прямо задохнулась от злости. Наверное, очень хотела
выгнать меня вон, но ругаться со старшей сестрой любовника все же опасалась.
– Артамонов страшно талантлив, – ринулась она
отстаивать свою позицию, – он пьесу прочитал по-своему. Нетрадиционно
взглянул на текст. Да, обычно Офелию играют голубоглазые блондинки, но в
этом-то и весь кайф, чтобы в его постановке на сцену вышла брюнетка. Вам этого
не понять. Чтобы оценить подобный замысел, следует быть творческой личностью, а
не мещанкой с авоськой! Это революция на сцене, шок, новое видение! И, между
прочим, на роль Гамлета приглашен Юрий Костомаров!
Произнеся это имя, девчонка торжествующе поглядела на меня.
Костомаров – самый модный сейчас актер, успевший засветиться за последние два
года чуть ли не в десятке кинолент. Парню удалось даже принять участие в
съемках какого-то фильма в Голливуде, и после этого рейтинг его в Москве
подскочил до недосягаемой высоты. Да, Андрюша решил подготовить для своей дамы
сердца ослепительную взлетную площадку. Увидав в афише фамилию Костомаров,
народ валом повалит в театр и проглотит любую Офелию.
– Ну еще не факт, что вы получите роль, – решила я
остудить пыл Эльвиры.
Балчуг рванулась к письменному столу, с треском выдвинула
ящик и сунула мне в руки листок бумаги. Контракт!
– Ну что? – торжествующе сверкнула она блестящими
глазами. – Видали?
Да уж, Андрюшка не терял зря времени, вот старый
греховодник!
– Ладно, – попыталась я изобразить
понимание, – вижу у вас с братом все серьезно.
– Очень, – радостно подтвердила Эльвира, – у
нас настоящая страстная любовь. Я буду его любимой, единственной, ведущей
актрисой, как Мазина у Феллини. Мы поставим десятки пьес – Чехов, Шоу, Ибсен,
Шекспир… О, я чувствую в себе столько сил! У режиссера должна быть муза. Только
влюбленные могут подняться к вершинам.
Я молча слушала наивные благоглупости. И стало жаль
бедняжку. Через два-три месяца Андрей найдет новый предмет обожания, и Эльвире
придется туго. Тяжело падать с вершины таких надежд мордой об пол.
– Но как же Лида и дети? – прикинулась я
озабоченной.
– Ну… – замялась Эльвира, – станем помогать бывшей
семье материально, пусть в гости ходит, возражать не буду. Дети-то уже большие,
не младенцы, слава богу.
– Андрей очень девочек любит!
– Я рожу ему сыновей! – заявила дурочка.
Усаживаясь в «Вольво», не переставала удивляться. Ну надо же
оказаться такой наивной и всерьез надеяться на брак с Артамоновым. Впрочем, это
личное дело Андрюшки, как он станет в данном случае выпутываться. Для меня
сейчас важно другое. У Балчуг нет никаких оснований похищать Полю с Надей.
Безусловно, существование Лиды ее злит, но Эльвира ощущает себя счастливой
соперницей рядом с покинутой женой. Роль уже получила, в любви Андрюшкиной
абсолютно уверена, ну зачем ей девочки?
Следовало признать, что и здесь у меня облом.
Тяжело вздохнув, я порулила к Подушкиным. Соседка из
квартиры напротив, миловидная женщина лет пятидесяти, с простым, интеллигентным
обликом, несколько удивилась визиту «майора милиции».
– Ваши коллеги меня уже посещали, – заметила она.
– Возникли еще вопросы, – ответила я, входя в
квартиру.
Такая же комната, как у Подушкиных, только интерьер другой.
Повсюду книги, журналы… На огромном письменном столе компьютер и какие-то
непонятные приборы.
– Давно знаете соседей?
– Меня зовут Юлия Сергеевна, – представилась
женщина, – с девочками знакома с рождения. Их отец, Павел Константинович,
мой коллега по работе.
– Это интересно! – сказала я. – Расскажите
поподробней.
Юлия Сергеевна улыбнулась:
– Боюсь, что не сообщу каких-либо полезных для вас
сведений.
– Нас интересует любая информация.
Юлия Сергеевна стала рассказывать. Она математик, кандидат
наук, всю жизнь работает в одном НИИ. Павел Константинович – профессор, доктор
наук, заведует отделом, но не тем, где трудится Юлия Сергеевна Фомина, а
другим.
Когда институт построил в Бутове кооператив, Фомина
оказалась на одной лестничной клетке с Подушкиными. Отношения у них
установились хорошие, близкие. Иногда одалживают друг у друга соль, спички, да
все, что угодно. Пока девочки ходили в школу, у Юлии Сергеевны хранились ключи
от соседской квартиры. Возвращаясь домой, сначала Вера, а потом и Аня звонили в
дверь к Фоминой. И Павел Константинович, и мать – Карелия Львовна, просто
горели на работе, пробиваясь на самый верх научного Олимпа. Юлия Сергеевна же
вполне была довольна статусом кандидата наук и имела только один присутственный
день в неделю.
