– Вы эту стерву знаете под именем Риммы Тышкевич.Тоже
мне! Полька недоделанная! Да все знают, что она Римка Лягушкина из Подмосковья.
То ли в Люберцах жила, то ли в Мытищах. В общем – элита. И отца-то своего
никогда не видела, а мать на обувной фабрике подметки клеила… А потом бац –
заявляется в театр в прошлом году осенью, прошу любить и жаловать: пани
Тышкевич! Оказывается, отыскался ее папулька – будто бы польский граф. Смеху
было, все просто уписались! Это надо же – пани Тышкевич!
– За что она вас так ненавидит?
– Послушайте, – топнула изящной ножкой
Марина, – не слишком ли вы любопытны? Вы лезете не в свое дело, папарацци
чертова!
– Папарацци – фотографы. Однако вы правы, журналист
должен сдерживать неуемное любопытство, но сотрудник МВД – нет.
– Не поняла, – насторожилась Марина.
– Придется вам простить меня за ложь, на самом деле я
майор милиции, работаю по розыску пропавших граждан.
Марина опять раскрыла рот, но на этот раз удержалась от
ругани. Я спокойно пускала дым. Надо как-нибудь спросить у Александра
Михайловича, есть ли в системе МВД подобная служба и как она на самом деле
называется!
– Девочек в самом деле похитили? – снялась наконец
с тормоза Воропаева.
Я кивнула.
– Какой ужас! – воскликнула актриса, и было видно,
что она и впрямь поражена, а не изображает по актерской привычке
чувства. – Терпеть не могла Лидку, но это уж слишком, даже жалко ее!
– Лида Артамонова пыталась покончить с собой, прыгнула
под поезд метро, но, по счастью, осталась жива.
– Боже! – прошептала Марина. – Надо позвонить
Андрюше, может, помощь требуется.
Маска популярной актрисы свалилась с лица, и стало понятно,
что Воропаева, в сущности, совсем незлая. Я вздохнула.
– Марина! Убедительно прошу вас никому не рассказывать
о похищении детей. Преступники предупредили, что убьют девочек, если родители
заявят в милицию.
– Конечно, конечно, – закивала головой моя
собеседница, – не дура, понимаю. А зачем их украли?
Я пожала плечами:
– Пока теряемся в догадках, думаем, здесь замешана
какая-нибудь обиженная женщина.
– А, – протянула Воропаева, – так вот почему
вы ко мне заявились! Тогда расскажу, что между нами было, и вы поймете, что
пришли не по адресу.
Марина попала в театр, в общем, случайно. Готовилась стать
киноактрисой и успешно снялась в нескольких лентах, но тут ее близкий приятель
создал театральную труппу «У арки». Естественно, предложил Воропаевой
ангажемент. Та согласилась. В одном из спектаклей ее и увидел Андрюшка.
Артамонов тогда ставил «Чувство и чувствительность» по Джейн Остин. Белокурая
Марина идеально подходила на роль Марианны. Одна из двух главных партий, весь
вечер на сцене. То ли народ устал от чернухи с порнухой, то ли добрый рассказ о
незатейливой жизни английской семьи растрогал зрителя, но спектакль имел просто
невероятный успех. Зрители крушили кассы. Лишний билетик спрашивали уже в
метро, что просто невероятно в наше-то время. Как иногда случается с актрисами,
Марина сразу стала известна, популярна, любима. И, естественно, начался роман с
Артамоновым. Ни к чему не обязывающий, легкий флирт – букеты, конфеты,
рестораны, постель. Именно в такой последовательности.
Воропаева и не думала разрушать семью Артамоновых, замуж за
Андрюшку не собиралась. Но Лидина позиция злила ее ужасно. Иногда женщины
сталкивались в самых разных местах, и Лидка при этом подчеркнуто
доброжелательно разговаривала с Мариной. Окончательно возненавидела актриса эту
гримершу после совершенно невероятной сцены.
Как-то раз в Доме кино собралась шумная тусовка. Артамонов
пришел с Лидой, Маринка подошла к ним. В самый разгар приятной беседы вклинился
абсолютно пьяный критик Рогов.
– Лидка, – заорал мужик, брызжа слюной, –
зачем ты с этой шалавой щебечешь, она же с Андрюшкой спит, все это знают!
Жадный до скандалов народ радостно замер. Но Лидия лишь
усмехнулась, взяла Марину под руку и громко сказала:
– У моего мужа отличный вкус, все, чем он обладает,
должно быть высшего качества. И потом, разве может мужчина остаться равнодушным
при виде столь совершенной красоты? Но досталась она моему Андрюше. С тобой,
Рогов, Марина даже и разговаривать не станет. Ведь так?
Воропаевой осталось только кивать и улыбаться. Тусовка
загудела. Странным образом у актрисы сложилось полное ощущение, что ее вымазали
с ног до головы дерьмом, и она возненавидела невозмутимо улыбающуюся Лидушу.
– Каждый раз потом, встречаясь с Андреем, чувствовала
себя так, будто его хитрая мама меня наняла, чтобы сыночек не шлялся с кем
попало, – делилась Марина.
Роман затух сам по себе. Андрюшка принялся обхаживать другую
даму – Эльвиру Балчуг.
– Если кому и нужна до усрачки роль Офелии, так это
нашей черномазенькой, – злобилась Марина, – у меня уже имя есть и
зритель. Ну, подумаешь, в другом спектакле выйду. А у Эльвиры пока одни надежды
да амбиции, ей себя показать надо. Да пусть играет, хрен с ней, но просто
обидно! Ведь совсем для роли не подходит! Но хитрая бестия. Небось пообещала
отблагодарить после спектакля. Кстати, если кто и хотел сделать Лиде вред, так
это Эльвирка. Прямо синела, когда ее видела, да и Лягушка тоже…
– Почему?
– Не знаю, – пожала плечами Марина, – скандал
там какой-то вышел, вы историю про салат слышали?
– Нет.
Марина оживилась и с удовольствием принялась рассказывать.
Года два назад Артамонов и Лида сидели в Доме актера в
ресторане. Все знали, что у Андрея с Риммой романчик, поэтому, когда в зал
вбежала Лягушкина-Тышкевич, посетители замерли, предчувствуя интересные
события. И не ошиблись! Быстрым шагом Римма подошла к столику, схватила тарелку
с салатом «Оливье» и надела эту емкость на голову Артамонова. Народ просто
попадал. Сцена напоминала эпизоды из голливудских кинокомедий. Артамонов
вскочил. Густой майонез с овощами и мясом медленно стекал по щекам не
ожидавшего ничего подобного мужика. Римма хохотала. Из кухни со всех ног бежал
одышливый метрдотель. Пока Андрюшку освобождали от миски и отводили в туалет,
Лида тихонько исчезла.
На следующий день, когда на самом деле довольные «подруги»
принялись звонить и высказывать фальшивое негодование, Лида спокойно отвечала:
