Воропаева – теперь уже цепким, совсем не наивным взглядом –
посмотрела на «журналистку» и посторонилась. Я оказалась в роскошном холле. Вот
это да! Все стены обиты белой кожей, по углам стоят васильковые бархатные
кресла, на полу мех неизвестного животного, поражающий густотой ворса. Марина
грациозно опустилась в одно из кресел и картинно сложила ноги.
– Слушаю внимательно.
– Мы получили много писем от читателей, желающих узнать
побольше о любимой актрисе…
Лицо Воропаевой вспыхнуло от удовольствия. Минут десять она
рассказывала биографию, делилась творческими планами.
Наконец я подошла к главному вопросу:
– А на личном фронте? Расскажите о супруге, о детях…
Марина развела руками:
– Увы, на личную жизнь нет времени. Да и какой муж
станет терпеть жену, целыми днями пропадающую на театральных подмостках… Только
если он сам актер. Но среди нашего брата актера практически невозможно встретить
настоящего мужика, они либо педики, либо недоумки, да вы сами знаете.
Я согласно закивала головой и решила подобраться к проблеме
с другой стороны.
– Статья пойдет со снимками. Давайте посмотрим, где
лучше запечатлеть вас, чтобы я могла дать указание фотографу. Знаете, читатели
любят разглядывать интерьеры. Сколько в квартире комнат?
– Три, – охотно сообщила Марина, – ну и
конечно, кухня.
– Побываем везде, – сказала я, и мы пошли по
широкому коридору в спальню.
Небольшую, метров пятнадцати комнату наполовину занимало
огромное ложе. Одна стена представляла собой зеркальный шкаф, в углу телевизор.
– Прекрасно, – воодушевилась я. – Одно фото
на кровати… Потом покажем, как вы выбираете костюм. Ну-ка, откройте шкаф.
Привыкшая подчиняться командам режиссера, Воропаева
безропотно раздвинула створки. Внутри обнаружился склад платьев, брюк и юбок,
аккуратно развешанных по плечикам.
Затем двинулись в гостиную. Два огромных окна закрывали
тяжелые бархатные гардины темно-фиолетового цвета. Стены обтянуты сиреневым
шелком, на полу желтый ковер. Кожаная мебель радовала глаз лимонным оттенком.
Тут и там развешаны картины, изображавшие женщин в разной степени раздетости.
Две из них – копии полотен Моне, авторы остальных незнакомы. И никаких шкафов,
где можно кого-либо спрятать.
Потом отправились на кухню. И опять совершенно новая мебель.
Ярко-красные шкафы, холодильник и плита. Сразу заболела голова. Ну как она
готовит еду в такой обстановке? Впрочем, небось питается готовыми блюдами,
разогревает в микроволновке.
Я заставила Марину продемонстрировать и санузел. Ванна
оказалась обычной, а не джакузи, зато унитаз поражал роскошью – розовый с
золотом. Естественно, полы с подогревом, и везде, даже в туалете, горы
косметики. Только шампуней насчитала семь штук. Одна из стен ванной комнаты
сплошь увешана полочками. И они до отказа забиты кремами, масками,
дезодорантами, пузыречками, флакончиками, тюбиками…
– Ну, когда придет фотограф? – поинтересовалась
Воропаева, вводя меня снова в белый холл.
– Завтра, – пообещала я и спросила: – Помнится, вы
говорили о трех комнатах или я ослышалась?
Марина замялась:
– Наверное, хватит того, что вы видели, в кабинете пока
беспорядок.
– Все же покажите!
– Право не стоит, там старые газеты и грязь…
Но я уже неслась по коридору к заветной двери. Глубокое
разочарование постигло меня, лишь только распахнула створку. Помещение
абсолютно пустое. На полу толстым слоем настелена бумага да валяется несколько
банок из-под краски.
– Не успела ремонт закончить, – пояснила
актриса, – предложили новую роль, вот и сделала перерыв. К зиме надеюсь
привести всю квартиру в порядок.
Стремясь скрыть досаду, я вытащила сигареты. Да, во всяком
случае, Поли с Надей тут нет! Ладно, суну палку в нору и поверчу, авось лиса
выскочит.
– Читатели часто просят нас задать коварные вопросы
кумиру. Ведь вокруг актеров так много сплетен!
– Что поделаешь, издержки профессии.
– Читательница Сидорова из Москвы интересуется, правда
ли, что у вас был роман с актером, режиссером и продюсером Андреем Артамоновым?
Марина улыбнулась:
– Можно не отвечать?
– Эту часть интервью читатели станут изучать особенно
тщательно, поймите их интерес.
– Тогда напишите, что нас связывают прочные дружеские
отношения, а роман в прошлом.
– Так он был?
– Весьма недолго.
– Анна Сергеевна Петелина из Петербурга утверждает, что
Артамонов не дал вам роли Офелии в новой постановке «Гамлета».
– Скажите, какая осведомленность! – восхитилась
Воропаева. – Вопрос еще не решен до конца. Андрей пока колеблется между
мной и Эльвирой Балчуг. Но, между нами говоря, госпожа Балчуг не слишком
подходящая кандидатура.
– Отчего же?
– Из-за внешности. Эльвира смахивает на неумытую
цыганку. Смуглая, с карими глазами и черными мелко вьющимися волосами, такие
кудри появляются, если передержать химическую завивку. Традиционно Офелию
играют светловолосые девушки и, как это ни странно, славянского типа, поэтому,
надеюсь, чаша весов склонится в мою пользу.
– Одна маленькая птичка начирикала, что вы предприняли
весьма необычный шаг, чтобы получить эту роль.
– Интересно, какой?
– Похитили дочек Артамонова и теперь обещаете вернуть
их в обмен на контракт. Двух зайцев убиваете сразу: и ангажемент в руках, и
Лида в предсмертном состоянии.
Марина секунду просидела с открытым ртом, потом с нежных губ
потоком понеслись такие глаголы и существительные, какие не принято употреблять
в приличном обществе. Такие слова называются непечатными. Слушая, как робкая
Офелия выдает трехэтажные обороты, я подивилась столь глубокому знанию
ненормативной лексики.
Актриса высказывалась подобным образом почти пять минут.
Наконец этот грязный фонтан иссяк.
– Знаю, знаю, как зовут птичек, напевших про меня эти
гнусности, – нервно проговорила Марина, выхватывая из пачки
сигарету, – отлично понимаю, кому это нужно!
– Кому же?
– Лягушке Эльвирке, сучке немытой!
– Лягушке?
