– Вилка, – заверещала Ленка, – включи первый канал, там
такой фильм прикольный!
– Издеваешься, да?
– Почему?
– Электричества нет.
– Как это? У всех горит, его на секунду выключили.
– Но у нас темно!
– А… Понятно! Ваша печка пробки вышибла, это ерунда! Сейчас
покажу, где щиток.
Спустя пару мгновений ярко вспыхнул свет, на кухне стало как
днем. Разбитый абажур в форме тарелки валялся на полу, с потолка свисал шнур с
голой лампочкой.
Я оглядела феерический кавардак: горы битой посуды, кучи
черной грязи, остатки пакетов с крупами – и решила прояснить ситуацию до конца:
– Значит, просто вылетели пробки?
– Угу, – кивнула Лена.
– И можно было не топить печь?
– Ага.
– Нужно просто нажать на кнопочку, и плитка бы заработала?
– Точно.
– И давно ты поняла, в чем дело?
– Так пошла к себе, – словоохотливо объясняла Лена, – и
думаю: дай пробки проверю. В Пырловке всегда так: если один сосед что-то не то
включит, у другого тоже беда. Ну и вижу, точно, вылетели. Нажала и села телик
смотреть.
– Почему же нам не сказала? – процедила я.
– Так чего бегать? Думала, сами догадаетесь, – захлопала
глазами Лена, – экие вы тупые, беспомощные, ну просто цыплята новорожденные, от
первого ветерка падаете.
Глава 29
В отдел кадров Дома писателей я принеслась к девяти утра и
была остановлена охранником.
– Вы к кому?
– В Союз.
– Там никого нет.
– А во сколько же они на работу приходят?
– К одиннадцати подтянутся, – зевнул секьюрити.
Я пригорюнилась. С какой стати спешила, вставала ни свет ни
заря, могла еще поспать! Но делать нечего! Пришлось ждать.
Около часу дня я возмутилась:
– Ну и где служащие?
– С меня какой спрос? – удивился охранник. – Ты ступай
вокруг дома, войди в заднюю дверь и топай на второй этаж, авось там кто-нибудь
есть.
В длинный темный коридор выходило множество дверей. Я
толкнула одну, вторую, третью… Заперто. Очевидно, все писатели творили дома, а
служащие Союза литераторов мирно занимались своими делишками.
Уже ни на что не надеясь, я пнула очередную лакированную дверь
и внезапно увидела крохотную комнатенку, заваленную папками. За столом сидела
девушка лет двадцати.
– Вы ко мне? – удивилась она.
– Нет, в отдел кадров, – ответила я.
То, что мне сообщила девушка, повергло меня в полное уныние.
Оказалось, что заведующая уехала в отпуск, одна из сотрудниц заболела, вторая
взяла отгулы за свой счет, мне к папкам не подобраться.
– Ну беда! – воскликнула в сердцах я.
– А вы откуда? – поинтересовалась девушка.
– Из газеты, – на автопилоте соврала я, – велели материал
сделать про писателя Леонида Фомина. Съездила к фантасту, а он в маразме,
ничего не помнит, я хотела в его документах порыться.
– Я на журфаке учусь, – оживилась девушка, – ладно, помогу
вам, как коллега коллеге. Ступайте сейчас налево, до конца, там дверь найдете.
– И кто там сидит?
– Циля Яковлевна, она про всех всю подноготную знает, в
особенности про старперов, только спросите, такое выложит Циля всю жизнь в
Союзе работает, ее многие боятся, заискивают, лебезят, да и кому охота
нарваться на неприятности. А уж как ее жены писателей ненавидят, – девушка
захихикала, – мрак. Есть такой литератор, Крюков-Озерский, слышали?
– Нет.
– Ну не важно, он из тех, из старых, из советских.
Супруга его, Мария Семеновна, один раз Цилю задела, сказала
громко при всех в буфете: «Некоторые дамы нацепят на себя брюлики размером с
колесо, а замуж-то, как ни старались, выйти не смогли!»
Циля отреагировала мгновенно, отставив чашечку с кофе в
сторону, она воскликнула:
«Твоя правда, Машенька, в загс я не ходила, мне не повезло
так, как некоторым. Были б… и, которые обслуживали посетителей в гостиницах,
так наш Крюков-Озерский, человек наивный, не разобравшись, что к чему, одной из
них руку предложил. Давно, правда, дело было, еще до войны. Но не надо думать,
что все свидетели умерли. Я-то хоть и в девятьсот семнадцатом родилась, памятью
не обижена, в маразм не впала!..»
– Спасибо, – обрадовалась я и полетела искать Цилю
Яковлевну.
Будущая журналистка меня не обманула. В конце коридорчика
нашлась крохотная дверца. Я деликатно постучала.
– Да, да, – донеслось из-за нее хрипловатое меццо, – прошу.
Я вошла в комнату.
– Вы ко мне? – спросила сухощавая дама, стоявшая возле
шкафа.
Циля Яковлевна выглядела потрясающе: черные вьющиеся волосы
были уложены умелым парикмахером. Лицо дамы покрывал ровный слой косметики, на
щеках ее играл персиковый румянец, губы пламенели, в ушах висели тяжелые
бирюзовые серьги, ожерелье из таких же камней украшало блузку, пальцы,
изуродованные артритом, были унизаны кольцами.
– Вы кто? – нетерпеливо спросила Циля Яковлевна.
– Разрешите представиться, Виола Тараканова.
– Очень приятно, садитесь, – царственным жестом хозяйка
кабинета указала на деревянный стул.
Я умостилась на жестком сиденье – Что за дело привело вас ко
мне? – поинтересовалась Циля Яковлевна, вытаскивая из кармана пачку сигарет.
– Я представляю издательство «Марко».
– Прекрасно.
– Мы сейчас запускаем серию «Забытые кумиры прежних лет».
– – Великолепно.
– Будем издавать книги советских писателей. Были ведь среди
них те, кто и сейчас может обрести поклонников.
– Безусловно, – кивнула дама.
– Но существует одна проблема: авторское право.
– Да, да, понимаю.
