– Может, чайку с дороги? – ласково предложила она.
Соня молча кивнула. Так началась их дружба. Через неделю
Олимпиада знала все. Ивана Ивановича на самом деле звали Сергеем, занимал он
хороший пост и в ближайшие годы явно взлетит еще больше.
– Господи, – принялась осенять себя крестным знамением Липа,
услыхав правду, – что же он тебя ко мне привез! Такие возможности имеет!
Соня улыбнулась.
– За карьеру боится, языки болтать начнут, а Мирск от Москвы
далеко, слухи до столицы не дойдут. И потом, думаю, Сергей надеется, что я умру
при родах, он станет вдовцом, и дело в шляпе.
– Не дождется, – обозлилась Липа, – еще сто лет ему назло
проживешь! А любовник твой про ребенка знает?
– Нет.
– Может, тебе наплевать на Сергея и уехать к Петру, если так
его любишь? – предложила Липа.
Соня покачала головой:
– Я Пете не нужна, поигрался и бросил. Он на мне жениться не
собирался. Да и адреса его не знаю.
От Сергея уйти я не могу, потеряю тогда и дочь, и мать. Обе
останутся с ним. Людочку он мне ни под каким видом не отдаст, а мама моя любит
жить в комфорте. Нет уж, судьба мне с Сергеем век коротать.
Липе было до слез жаль Соню. За то время, что она пряталась
в Липином доме, акушерке стало понятно: Сонечка большой, наивный ребенок,
романтическая барышня, нежный цветок. При этом очень порядочная, ответственная
и положительная женщина, позволившая себе всего раз потерять голову.
Чем ближе подходил час родов, тем сильнее беспокоилась
Сонечка.
– Что будет с ребенком? – не уставала спрашивать она. – Что?
Липа старательно уходила от ответа. Впрочем, она на самом
деле не знала, куда деваются дети, только предполагала, что главврач роддома
имеет клиентуру и на усыновление здоровых младенцев среди обеспеченных, но
бесплодных семейных пар. Официально усыновить ребенка было очень трудно, да и
многие не желали огласки.
Соня родила в положенный срок. Олимпиада на всякий случай
вызвала для подмоги Антонину, но все обошлось, и ровно в пять утра на свет
появилась здоровая девочка. Олимпиада завернула младенца в новенькие пеленки.
Ей предстояло избавиться от новорожденной. «Иван Иванович» ясно дал понять –
младенец должен исчезнуть навсегда, но Липа не могла убить живое существо. Тоня
тоже была не способна на такой поступок. Сестры, впрочем, еще до родов Сони
четко продумали дальнейшие действия. Антонина положит девочку в сумку и увезет
в Козюлино, а там подбросит ребенка на порог детского дома, и дело с концом.
Все бы, наверное, так и вышло, но случилось непредвиденное. Пока Тоня мыла в
тазу новорожденную девочку, Липа поняла, что роды не завершены. Спустя короткое
время на свет появился еще один ребенок, мальчик. Акушерка и медсестра
растерялись. Двойню они не ждали.
Пока Соня спала после родов, Антонина и Олимпиада судорожно
решали, что делать. Унести сразу пару ребятишек Тоня не могла. Решили, что
медсестра дважды смотается в столицу. Сегодня «пристроит» одного, а завтра
другого новорожденного. Начать решили с мальчика. Он уродился беспокойным,
кряхтел, попискивал. Конечно, хорошо, когда только что «вылупившийся» дитенок
ведет себя активно, но Липа боялась любопытных соседей. Поэтому сестры
воспользовались старым крестьянским способом: дали ребеночку пососать нажеванный
хлеб, положенный в тряпочку, которую пропитали пивом. Крепко заснувшего
мальчика Тоня увезла. А тихая девочка осталась в избе. Соня, проснувшись,
спросила:
– Кто?
– Девочка… – начала было Олимпиада.
– Плохо! – перебила ее Соня.
– Почему?
– Лучше бы мальчик, – вздохнула та, – мужчине легче жить.
И тут до Липы дошло: Соня-то не знает, что детей двое. В
момент родов женщины пребывают в состоянии некоторой неадекватности и плохо
оценивают происходящее, да еще Олимпиада использовала все имеющиеся у нее в
арсенале обезболивающие средства, и Тоня опьянела от наркоза.
Слегка растерявшись, Олимпиада замолчала. В голове
лихорадочно билась мысль: стоит ли сообщать матери о появлении на свет двух
детей?
Внезапно Соня схватила Липу за руку.
– Она здесь! Покажи ребенка, умоляю, хоть разок взгляну!
Из глаз бедной женщины потоком хлынули слезы, Липа дрогнула
и принесла девочку.
Когда к вечеру Тоня приехала в Мирск, чтобы забрать второго
ребенка, Олимпиада встретила сестру на пороге и сразу увела ее в кухню.
– Тише, – зашипела она, – Соня спит.
– Вот и хорошо, – обрадовалась медсестра, – давай девку,
унесу незаметно.
И тут Олимпиада выложила совершенно невероятную новость.
Пока Тоня отвозила мальчика. Соня и акушерка договорились, и сейчас Липа
заявила сестре:
– Девочка останется у меня.
Тоня разинула рот:
– С ума сошла!
– Вовсе нет. Мне детей господь не послал, стану воспитывать
ее, как родную.
– Ты головой стукнулась! – закричала Тоня. – У меня тоже
детей нет, и что? Великолепно живу!
– У тебя нет, а у меня будет, – не дрогнула Олимпиада, –
Соня обещала деньги присылать, а я девочку на ноги подниму.
Сестры разговаривали всю ночь, и в конце концов Липа убедила
Тоню. Через неделю Соню тайно вывезли из Мирска. Олимпиада так и не сказала ей
о том, что детей на самом деле было двое, и Соня отправилась домой, считая, что
произвела на свет одну лишь Яну. С одной стороны, на душе у нее было черно, с
другой – Соня знала: девочка не брошена, она не будет влачить дни в приюте,
младенца не удушили, не закопали в лесу. Дочка вырастет в нормальных условиях.
Тоня прервала рассказ и снова схватилась за сигареты. Я, переваривая
информацию, смотрела, как медсестра прикуривает от дешевенькой пластмассовой
зажигалки.
– Не обманула она, – сказала наконец Антонина, – деньги
исправно приходили, раз в полгода.
А еще Липа ездила иногда в Москву и возвращалась с чемоданом
вещей для девочки. Всем говорила, будто одна из ее пациенток в столице
магазином «Детский мир» заведует и оставляет для своего врача шмотки.
