– Значит, Яна вовсе не голодала в детстве? – воскликнула я.
– Голодала, – затрясла головой Валя, – да у них на столе
чего только не было! Икру ели, и не на праздник!
– И оборванкой Яна не ходила?
– Никогда. Вот хамкой была.
Я в растерянности поковыряла пальцем клеенку.
– Знаете, мы дальние родственники Олимпиады.
– Я поняла уже, – кивнула Валя.
– Так вот, моя племянница приезжала в Мирск после смерти
Липы и обнаружила Яну одну, в нетопленой избе, в ужасной старой жакетке.
Девушка пожаловалась, что голодает, мерзнет…
– Что? – вытаращила глаза Валя. – Ну прямо офигеть, не
встать! Липа умерла в больнице, инфаркт с ней приключился. Только ее положили,
Яну Тоня к себе увезла, когда же Олимпиада умерла, Антонина избу сначала
заперла, а потом, спустя месяц, все мало-мальски ценное увезла. Дом она продать
хотела, да кому он нужен. Яна у нее жила, ходила на занятия в училище
медсестер, так-то вот, а уж где потом работала, не знаю. Она в Мирск очень
редко приезжала.
Может, когда ваша племянница заявилась, Яна как раз тут
была, за чем-нибудь приперлась! Мебели хорошей и занавесок уже не было, люстры
тоже, холод небось в доме стоял, изба-то не топлена давно, вот она и накинула
одежонку, в которой наши бабы на огород ходят… Ой, я вспомнила!
– Что? – оживилась я.
– Так про кацавейку! – завела Валя. – Я дома сидела, чаи гоняла,
на улице мороз стыл, жуть. А нам еще свет вырубили. Сижу, значит, свечку жгу,
книжку читаю. Тут дверь распахивается и вваливается Яна, такая расфуфыренная,
куртка красивая, сапожки замшевые.
Валя, естественно, угостила подругу чаем, потекла беседа.
Яна пожаловалась, что Тоня, у которой она сейчас живет, совсем сошла с ума.
– Ну прикинь, – возмущалась девушка, – велела мне сюда
ехать, в мороз, угадай зачем?
– Не за картошкой же, – улыбнулась Валя.
– Кому она нужна, – скривилась Яна, – может, конечно, тут, в
деревне, и хорошо всякие овощи сажать, только мы, городские, лучше в магазине
купим.
Валя хотела было ехидно поинтересоваться: «И давно ты
городской стала?», но промолчала, а Яна, прихлебывая чай, продолжала
жаловаться.
– Ваще сбрендила! Велела в доме, на чердаке сундук найти, в
нем какие-то шмотки, очень ей нужные!
Пакет с детской одеждой. Я говорю: «Тоня, холодно!»
А она: «Нет, поезжай, очень срочно надо». Ну и пришлось по
морозу переть!
Налившись чаем, Яна вздохнула:
– Пойду в грязи рыться.
– Возьми мою плюшку, юбку и валенки старые, – предложила
Валя, – а то измажешь красивую одежду.
– Твоя правда, – кивнула Яна и переоделась.
Красивую куртку, сапожки, брюки и пуловер – все дорогое,
отличного качества она оставила у Вали, на себя нацепила рванину, которую дала
ей подруга, и отправилась возиться на чердаке.
Больше Валя Яну не видела. Когда часы пробили одиннадцать
вечера. Валя испугалась. Ей неожиданно пришло в голову, что подруга детства
могла упасть, сломать ногу и теперь лежит одна в избе и зовет на помощь.
Глава 17
Схватив фонарь, Валя побежала к Гостевым. Но в доме никого
не было. В полном недоумении Валя вернулась домой. Получалось, что Яна уехала в
Козюлино прямо в вещах, в которых Валя возится на огороде, в «плюшке» и старой
юбке, а красивую куртку, сапожки, брюки и пуловер бросила.
На следующее утро местная продавщица Нюра растрепала, что
вчера в Мирск заявилась незнакомая девица на такси. Она спрашивала у Нюры, где
находится дом восемь.
– Живут же люди, – вздыхала Нюра, описывая незнакомку, –
молодая совсем, а в шубке из норки, шапочка такая же, сумка кожаная. А уж пахло
от нее!
Закачаться. И собой хороша, прямо картинка!
Незнакомка дошла до дома Гостевых и исчезла в избе. Назад
она вернулась вместе с Яной, одетой самым диковинным образом: в плюшку и рваную
юбку.
Красавица обнимала Яну, а та плакала. Нюра чуть не вывернула
шею, глазея на происходящее. Парочка влезла в такси и была такова.
– Больше она сюда не заявлялась, – сказала Валя, – ее вещи
вместе с сумкой я в шкаф спрятала, так и висят до сих пор.
– Можете показать? – тихо спросила я.
Валя кивнула и ушла. Минут через пять она вернулась, неся
красный пуховичок, брючки, пуловер и торбочку на длинном ремешке.
– Вот, глядите.
У брюк и свитера карманов не было. В пуховике нашелся билет
на автобус и смятый носовой платок, в торбочке лежала расческа, пудреница,
губная помада, сборник анекдотов «Про это» и письмо. Я повертела в руках
конверт. Адрес был написан четким, округлым, «учительским» почерком. «Козюлино,
улица Бондаренко, дом 2, квартира 8, Гостевой Яне».
– Вы читали письмо? – спросила я.
Валя, слегка покраснев, кивнула.
– Думала, вдруг чего важное…
Я вытащила из конверта пожелтевший лист бумаги и увидела
одну строчку, напечатанную на пишущей машинке. «Уважаемая Я. Гостева, в
качестве утешительного приза вы получаете книгу „Как стать красивой“. Надеемся,
вы опять примете участие в наших акциях». Внизу стояла малопонятная закорючка.
– Валя, отдайте мне сумку.
– Берите, – пожала она плечами, – мне без надобности. Куртку
прихватите?
– Нет.
– Мне она тоже ни к чему.
– Отдайте кому-нибудь.
– Так чужая вещь.
– Думаю, Яна давным-давно позабыла про эти шмотки, –
вздохнула я, – можете спокойно ими распоряжаться.
Валя помяла рукав пуховика.
– Нет, – наконец сказала она, – пусть еще повисит. Не умею
чужими пользоваться.
Лизочек и Назар мирно играли на заднем сиденье в карты.
– Знаете, где в Козюлине улица Бондаренко? – спросила я.
Папа с дочкой переглянулись и засмеялись.
– А то, – ответила Лизочек, – мы на ней живем, во втором
доме.
– Надо же! – обрадовалась я совпадению. – Мне как раз туда,
в квартиру восемь.
