– Да, конечно. Только отец женщины, воспитавшей Яну, когда
началась Отечественная война, был директором школы. Он хорошо понимал, что
немцы дойдут до Москвы, уж не знаю почему, но четко просчитал ситуацию.
Предполагал, что жителям плохо придется, вот и оборудовал убежище, а когда
фашисты вошли в Мирск, укрылся там вместе со своей семьей и ближайшими
соседями. Немцы-то в предвкушении скорой победы совсем тормоза потеряли. Все
хорошо помнят трагедию Бабьего Яра, но отчего-то забыли про жертвы, которые
понесло Подмосковье.
Тактика выжженной земли – вот как это называлось, в живых не
оставляли никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. В Мирске уцелело считаное
количество людей, в их числе те, кто сидел в подвале. Ну а после того, как над
рейхстагом взвилось красное знамя, отец Олимпиады…
– Это кто такая? – удивилась я.
– Олимпиада, – пояснила Люда, – так звали женщину, которая
приняла роды у мамы. После победы бывший директор школы убежищем не
пользовался. Укромное место пригодилось для Сони, она сидела там до родов,
чтобы деревенские ее в доме не увидели, Яна появилась на свет в подвале. И
сейчас она точно в Мирске, ждет, пока ситуация устаканится, надеется пересидеть
и снова хвост из грязи сухим вытащить. Пожалуйста, Арина, съездите туда!
– Зачем?
– Ну, во-первых, Яна очень хорошо знает Федора и, вполне
вероятно, сумеет сообщить, где он прячет вашу Аню. А во-вторых, передайте, что
ей грозит опасность. Алеша зол как черт. Сейчас он на несколько дней уехал на
книжную ярмарку. В день отъезда я совершенно случайно услышала его разговор по
телефону. Муж нанял частных детективов, которые рано или поздно найдут Яну. Я
боюсь за ее жизнь, понимаете… Ну в общем… Алеша решил избавиться от Яны,
навсегда!
– Он ее убьет?! – испугался я.
– Нет, – отмахнулась Люда, – хуже!
– Что же может быть хуже смерти?
– Алеша придумал пристроить Яну в психиатрическую лечебницу,
– пробормотала Люда, – муж говорит, что моя сестра сумасшедшая, агрессивная
шизофреничка, которую нельзя оставлять на свободе.
Нормальный человек, по его мнению, не станет выкидывать
такие фортели. Яну запрут в частной клинике, станут колоть ей всякие препараты…
– Вашего мужа можно понять, – пробормотала я, – он столько
времени терпел. Яна позорила его имя, наносила ему финансовый ущерб. Странно,
что Алексей не обозлился раньше. Ей-богу, девяносто девять мужчин из ста пошли
бы в разнос на более ранней стадии.
– Да, конечно, – грустно согласилась Люда, – Алеша, он
такой, очень терпеливый, сцепит зубы и до конца стоит, а потом ломается, словно
палка, и тогда берегитесь все. Помогите, Ариночка, мне обратиться больше не к
кому. Съездите в Мирск, предупредите Яну, вот, передайте ей, пусть уедет куда
подальше.
В моих руках оказалась толстая пачка денег.
– Здесь десять тысяч долларов, – сообщила Люда, – Яне хватит,
чтобы бежать.
– И вы после всего даете ей деньги?!
– Она моя сестра.
– Сводная ведь.
– Ну и что? Яна единственная моя родственница, нас выносила
одна мать, – тихо сказала Люда, – я могла бы оказаться на ее месте, а она на
моем. Судьба, карма, назовите это как хотите, только я не имею права бросить
сестру, понимаете?
Я кивнула. Да, конечно, очень хорошо ее понимаю. Сейчас вижу
перед собой двойника Томочки, та тоже не способна на месть, обиду или мелкие
пакости.
– Вы не боитесь давать мне, незнакомой женщине, столь
огромную сумму? – вырвалось у меня.
Людочка накрыла мою руку своей узкой ладошкой.
– Нет. Вы производите впечатление интеллигентного человека.
Ну точно, это Тамарочка номер два, моя подруга тоже
постоянно твердит, что глаза – ворота души и нельзя обмануться в человеке, если
внимательно посмотреть ему в лицо.
– И потом, я вас знаю, – добавила Люда.
– Откуда?
Мирская смущенно кашлянула.
– Ну… понимаете – мир книгоиздателей не так уж и обширен.
Стабильно работающих авторов мало, я имею в виду тех, кто пишет книги сериями.
Естественно, когда появляется новый литератор с большим потенциалом…
Я зарделась, «новый литератор с большим потенциалом» – это
обо мне.
– ..его пытаются перекупить. К вам ведь обращались из
издательства «Камо»? Да? Приходил Леонид Яковлевич?
– Да, точно, был такой, предлагал хорошие деньги за новую
рукопись.
– А вы?
– Отказала.
– Почему?
– На мой взгляд, непорядочно обманывать издательство
«Марко», которое сначала создало писательницу Арину Виолову, а потом раскрутило
ее.
– «Камо» дочернее предприятие издательства «Нодоб», –
пояснила Люда, – Алексей, естественно, никогда сам не разговаривает с авторами
на такие темы.
Для щепетильных дел имеются специально обученные люди типа
Леонида Яковлевича. Если ваше «Марко» предъявит к Алеше справедливые претензии,
муж спокойно парирует: «А при чем тут я? „Нодоб“ играет честно, мы дружим с
„Марко“, а за действия какого-то „Камо“ я не отвечаю».
– Ну и гадость!
– Бизнес, – улыбнулась Люда, – маленькие хитрости ради
вкусных конфет. Так вот, узнав о вашем категорическом отказе, Алеша сказал:
«Эта Виолова вызывает уважение. Надеюсь, „Марко“ понимает, что такого автора
следует баловать. Порядочные писатели – огромная редкость. Большинство
„архитекторов человеческих душ“ утопит любого за копейку». Так что я вас знаю и
понимаю – вы ничего не способны украсть. Умоляю, помогите. Сама поехать не
могу, до Мирска два часа пути. Не дай бог муж на спидометр взглянет, когда
вернется, и спросит: ну и зачем так далеко каталась?
– Ладно, – кивнула я, – завтра отправлюсь, прямо с утра.
Неожиданно Люда вскочила, обняла меня за плечи и заплакала.
– Арина, милая, – всхлипывала она, – помогите.
Уж не знаю, почему я вам все семейные тайны рассказала!
Наверное, наступает момент, когда больше не можешь в себе ничего носить, видишь
лицо порядочного человека, и прорывает трубу. Я чувствую вину перед Яной. У
меня было счастливое детство, достаток, родители. У нее совсем ничего.
Понимаете?
