– Итак, я жду.
– Камасутра – пособие по сексу?
Я кивнула.
– Ваша книга носит название «Микки-Маус и его Камасутра»?
– Совершенно справедливо.
– Теперь вопрос, уж простите за назойливость.
– Да говорите же наконец!
– Кто такой Микки-Маус?
Можно я не стану приводить тут дальнейший разговор? Мы
простояли с Анфисой Сергеевной больше часа. Мне пришлось вспомнить и даже
изобразить всех: забавного мышонка, его подругу Минни, Дональда Дака,
Белоснежку с семью гномами, дядюшку Скруджа и иже с ними.
– Господи, – старушка закивала головой в конце беседы, –
теперь все разложилось по полочкам. Одного никак не пойму, ну зачем этому Микки
Камасутра?
– Она ему совершенно без надобности, – заорала я, – уж если
кому Камасутра и помощница, так это Масяне с ее Хрюнделем.
– Это кто же такие? – полюбопытствовала Анфиса Сергеевна, но
я, весьма невежливо забыв попрощаться, удрала прочь. Объяснить фанатке
детективного жанра, совершенно выпавшей из действительности Анфисе Сергеевне
сначала про Интернет, а потом про самую популярную на просторах российских
мониторов девушку мне уже было не по силам.
Глава 8
Но неприятности для меня только начинались.
Едва я вошла в здание вокзала, как с потолка прогремело:
– Всех граждан и сотрудников просят покинуть помещение.
– Что случилось? – спросила я у торговки водой.
– Вот, блин, уроды, – буркнула баба, – бомбу подложили!
– Ой!
– Да не боись, – усмехнулась продавщица, – это обман, уж в
который раз выходим. Поймать бы кретина да отдубасить. Весело ему кажется. А
народу беда, поезда встают, беги с детьми и узлами на площадь, часа три теперь
проваландаемся!
И точно! Сначала народ, толкаясь и матерясь, выполз на
привокзальный пятачок. Никаких скамеек или навесов от солнца тут предусмотрено
не было.
Минут через пятнадцать подъехали автобусы, из которых
посыпались хмурые омоновцы. Толпу слегка оттеснили от вокзала. Стражи порядка
особо не настаивали на соблюдении безопасности, они стали безмятежно
окольцовывать вокзал бело-красной лентой.
Люди стояли на расстоянии нескольких метров от здания. Если
внутри и впрямь окажется бомба, то в случае взрыва от любопытных ничего не
останется.
Но, похоже, ни менты, ни несчастные пассажиры, обвешанные
тюками, не верили в возможность теракта.
Подъехал еще один автобус, прибыли кинологи. Собаки,
приветливо помахивая хвостами, пошли внутрь помещения.
– Тьфу, – сплюнул стоящий около меня дядька, – теперь, пока
все не обнюхают, не поедем.
Я глянула на часы: семь. И куда податься? Разве что в метро.
Купив на лотке детектив, я села на деревянную скамейку, навалилась на холодную
каменную стену и углубилась в чтение. И ведь находятся люди, ругающие авторов
криминального жанра! Что ж читать тем, кто проводит в подземке ежедневно по
несколько часов? Конфуция? Или Библию? Боюсь, не получится, обстановка не та.
Вокзал наконец заработал, но я не смогла протолкнуться к
электричке. Народу на перроне колыхалось море. Люди, отталкивая друг друга,
набивались в поезда. Я попала лишь в третий по счету состав и всю дорогу до
Пырловки ехала стоя, чувствуя, как спина медленно наливается болью.
Наконец без десяти десять я добежала до домика Федора и
перевела дух. Потом перемахнула через калитку и осторожно заглянула во двор.
Похоже, что хозяина нет. Ни в одном окне не горел свет, у крыльца не стояла
«Нексия», а дверь в дом была крепко заперта.
На всякий случай я белкой вскарабкалась по лестнице и
заглянула на чердак. Никого.
Еле передвигая ноги от усталости, я добралась до нашей дачи
и увидела темные окна. Значит, Томочка укладывает Никитку спать. Мальчик ни в
какую не соглашается отбывать в царство Морфея без мамы, поэтому Томуська сидит
в темноте около его кровати и тихо поет песенки.
Я вошла на веранду, потом двинулась на кухню.
Очень хотелось есть. Нашарила выключатель, но не успела
включить свет, потому что липкий ужас мгновенно сковал все тело.
У низенького столика, этакой помеси кухонного и журнального
вариантов, стояла огромная собака. Задние ее лапы устойчиво разместились на
потертом линолеуме, передними монстр шарил в кастрюле. Временами чудище
доставало какие-то куски, удовлетворенно ворчало, чавкало, хрюкало, сопело…
– Мама! – заорала я.
Собака Баскервилей опрокинула кастрюлю, на пол выплеснулся
любовно приготовленный Томочкой суп.
– Спасите! На помощь!
Зверь зарычал.
– Что случилось? – послышался испуганный голос Тамары. –
Вилка, ты?
– Беги, Томуська, хватай Никитоса и улепетывай!
Тут чудовище!
Но подруга уже влетела в кухоньку и щелкнула выключателем.
Слабый желтый свет экономной, сорокаваттной лампочки залил
небольшое помещение. Я сначала попятилась, а потом схватила эмалированный
дуршлаг, висевший на гвозде. Если не растеряться и подумать, на пищеблоке можно
найти много разнообразных предметов, которые помогут отбиться от бешеных
животных. Только сейчас мне стало понятно: у плиты маячит не собака, а мужчина,
небольшого роста, довольно полный, с удивительно лохматой, кудрявой головой.
Честно говоря, он мало походил на грабителя. В одной руке
мужик держал полусъеденную курицу, другой загораживал лицо.
– Ты что тут делаешь, а? – рявкнула я и треснула его
дуршлагом по плечу.
– Ой, не бейте, – пискнул он, – ошибка вышла.
Но меня уже понесло по кочкам.
– Какая такая ошибка? Зачем залез на кухню?
Суп разлил! Небось деньги искал? Ограбить нас хотел!
– Вилка, – укоризненно сказала Томочка, – перестань колотить
несчастного, ему же больно!
В этой фразе вся Тома. Если на нее, не дай бог, нападет на
улице разбойник, моя подруга заботливо воскликнет:
– Понимаю, вас вынудили на подобные действия тяжелые
обстоятельства. Возьмите мой кошелек. Кстати, прихватите еще и шарфик, у вас
душа нараспашку, так и простудиться недолго.
