— В своей одеже пробираться решили что рискованно, а тут вышли неосторожно двое япошек на конях, на водопой. Ну, коней на мясо, а сперва хозяев хорошим валунцом по башне. Вот, глядите.
Ляпунов поднял из снега шлем, и показал, где он погнут.
— Потому и с головы падает, чуть что. Только в ихнее я зря одевался. Больше хлопот.
— Почему? — Спросил доскональный унтер.
— Те, что в броне и в таких шапках с пантами, обязательно должны быть верхом. Для пешего строя у них другая одежа. Так что страху пару раз я отхлебнул. Могли бы и раскусить. Хорошо, быстро сообразил, что к чему и в траву залег, а потом в кусты. А на рассвете…
Ляпунов шумно высморкался.
— На расвете гляжу, подкатывает к холмику вашему двойная дюжина конных. Спешиваются и в цепь. Сразу же понятно — будут прочесывать. Друг от друга шагов на тридцать. В воздухе мглисто, видать только очертания. Цепь тронулась тихо, без команды. Как только вошли они в ельничек, я пристроился где-то в середке, думаю, может знак подам своим, то есть вам.
Ляпунов остановился.
— Ну, — поторопил его Мышкин.
— Ну и набрел на вашу лежку. Увидел из-за дерева. Хотел было сразу крикнуть, да гляжу рядом ни одного самурая. Так они и прошли, чуть левее, чуть правее. Можно, кстати, сходить поглядеть на следы. Я остался. Жду, трясусь, вдруг вернуться. А тут этот очкарик на меня налетает, да еще с криком дурак. Они может быть, еще и из леса не вышли.
Александр Васильевич криво улыбнулся:
— И поля и горы, снег тихонько все украл, сразу стало пусто.
— Что б тебе пусто было, дозорный, тоже мне! — Оборвал географа Мышкин.
Александр Васильевич, не выходя из задумчивого состояния, продолжил.
— Те, кто вершат нашими судьбами, кажется, полностью перешли на сторону противника. Вот уже и удобную погоду начали им подстилать.
— Опять врешь, наука! Снег-морозец наша есть погодка. Вводит дух в бодрость. Эх, снег, снежок, белая метелица…
Капитан сделал знак рукой унтеру, уймись, пока, и стал распрашивать Ляпунова о деле. Тот доложил, что на утесе "сила кое какая имеется".
— Человек до семи десятков годных. И вооружение то ж. Одна проблема — боезапас. По паре зарядов на фузею. Пистолеты без пороха тоже не стреляют. Ну, а с тесаками, да штыками против острых ихних мечей лучше не соваться.
— Не под сдачу ли ты фундамент подводишь, умник!? — Не удержался Мышкин.
— Остынь, микроциклоп. — Отмахнулся Ляпунов. Вечно меланхолический студент Колокольников вдруг заливисто расхохотался. Мышкин, которого чрезвычайно злила эта ядовитая кличка, данная ему кем-то из госпитальных медиков, и непонятно как прокравшаяся за ним в войска. Он остолбенел от обиды и ярости, разрываясь между двумя стремлениями: броситься на Ляпунова или броситься на студента. Поручик вовремя схватил его за плечо. Поручика унтер слушался.
Из дальнейшего разговора выяснилось — Родионов задумал не сдаваться позорно без боя, а дать хороший ворогу бой. И произвести его в виде двойного удара с утеса и из ельника.
— Мы сильнее, зато вас они не ждут. Мы по главной позиции, что вдоль ручья, вы по батарее. Неожиданность, говорит ротмистр, будет третьей нашей силой. А там, посмотрим. Их ведь тоже не в огнеупорных печах обжигали. Авось, дрогнут, слабину дадут.
— Японец цепок в бою и колюч. — Мрачно сказал Мышкин.
Ему никто не ответил, но было понятно, что все держатся о противнике еще более лестного мнения. Ляпунов набычившись, исподлобья смотрел на Фурцева, молчаливо спрашивая — может, это вы лесовики задумались о плене?
— Народу у них больше вдвое, а то и втрое, — начал медленно говорить поручик, — это будет раз. Два: как мы договоримся о часе совместного удара? Это…
— Это просто, — заторопился Ляпунов, — ротмистр Родионов все придумал. Луна нам подскажет. Она заходит в определенный момент, а когда заходит, садится как раз на один из пиков нашего утеса. Как только наколется, это и будет сигнал.
Фурцев отрицательно покачал головой.
— Вы же наблюдали за луной с утеса, а мы будем глядеть из окопа, что вокруг батареи. Разница. Если ударим раньше времени всего на четверть часа, японцев разбудим. Вся неожиданность пойдет к черту.
Ляпунов тяжело и как-то разбито, сел на снежную кочку.
— Так что, отказываемся от луны?
— А может быть, сойдет обыкновенный костер? — Усмехнувшись спросил Твердило.
— Нет, — сказал поручик, — костер увидим не только мы, но и самураи. Мы не можем рассчитывать на то, что они спят на посту.
Твердило пожал плечами и отошел в сторонку.
— Луну мы все же применим.
Фурцев сел на корточки, набрал свежего снежку и умылся. Остальные наблюдали за ним напряженно и с любопытством. Поручик что-то придумал.
— Как только она закатится, это будет нам сигнал выйти из ельника и скрытно двигаться к батарее. На это нам нужно полчаса. Нажимай на пульс и считай до двух тысяч. В атаку же мы пойдем только, когда вы второй раз ударите бомбами.
Ляпунов растеряно улыбнулся, и попытался высказаться в том смысле, что бомб у них никаких нет, и сделать их не из чего.
— Я дам вам шесть штук. А почему, собственно, шесть, я дам вам восемь штук.
Рыжеусый посланец опять попытался высказаться скептически — пусть даже бомбы и будут выданы, как их доставить на утес к ротмистру через вражескую территорию?
— У них дозоры повсюду, можно только ползком, да и то, заметят. Риск больше пользы.
— Пойдете не через вражескую территорию. — Задумчиво сказал Фурцев.
Ляпунов был теперь сбит с толку совершенно. Во-первых, поручик обратился к нему во множественном числе (так уж уважает?), а во-вторых, — что значит не через территорию?!
— Подземный ход будем рыть?
— Нет. — Поручик не обратил никакого внимания на грубоватую гренадерскую иронию Ляпунова. — Вы с Будкиным поплывете на плоту. По реке. Течение в вашу сторону. Будкин — фейерверкер, знает взрывное дело. А ротмистру передашь, что поступить надо так: через полчаса после того, как скроется луна, вы сделаете вылазку в сторону самурайского лагеря. С половиной людей. С двумя бомбами.
Фурцев набрал еще снегу в ладони.
— У них должно быть впечатление, что это решительный прорыв. Бейтесь, как бы сильно, но вскоре начинайте отходить. С боем. Надо, чтобы за вами поднялась основная их сила.
Ляпунов молча кивал и жевал рыжими усами, видимо повторяя за поручиком его слова, чтобы лучше запомнить.
— Отступайте по широкой тропе, на узкой, оставьте пять человек с фузеями — хватит. Когда самураи будут большей частью на тропе — взрывайте!
— Что?! — Спросили одновременно Ляпунов, Мышкин и даже Будкин.
