– Может, не стоит так остро реагировать на
ситуацию, – улыбнулась я, – вполне вероятно, что Розе Михайловне
просто хочется жить в доме, построенном в начале двадцатого века. Многие из
«новых русских» стесняются своего рабоче-крестьянского происхождения, они
специально приобретают апартаменты в старых домах, а потом рассказывают всем,
что живут в квартире предков.
– Быдло, – фыркнула Лена, – и Роза
точь-в-точь такая, тут вы в цель попали! Только никогда ей в этой квартире не
жить. Знаете, почему я вас позвала?
– Пока нет.
– Заплачу вам хорошую сумму. Сколько Роза пообещала, в
случае если вы найдете Машу?
– Вообще-то такую информацию не принято разглашать.
– Ладно, – махнула рукой Лена, – храните свою
тайну хоть до смерти. Я могу дать вам три тысячи, долларов, разумеется.
– За какую услугу?
– Скажете Розе, что Маша умерла. А на самом деле не
станете разыскивать девочку.
– Вы знаете, где она?
– Нет, конечно. Только предполагаю.
– Назовите мне адрес.
– Еще чего! Чтобы Лизка в могиле перевернулась! –
возмутилась Лена. – И потом, скорей всего, я ошибаюсь.
– Вашей подруге, наверное, станет спокойней на том
свете, если она узнает, что Машенька не по посторонним людям мается, а
проживает с родной бабушкой.
Лена хлопнула кулаком по столу. Маленькие кофейные чашечки
подпрыгнули на блюдечках.
– Да вы ничего не знаете! – в сердцах воскликнула
она.
– О чем? – растерялась я.
– Обо всем, – не успокаивалась Лена, – ладно,
сейчас кой-что вам расскажу, а потом подумаем, как заставить Розку поверить в
то, что Маша умерла. И вы мне должны будете помочь. Может, нам снять на фото
чью-нибудь могилу, поставить там крестик с надписью: «Маша Попова» – и показать
Розке? Пусть думает, что внучка скончалась от… от… от дифтерита. Говорят, это
жуткая болезнь, от нее до сих пор дети погибают.
– Господи, какой вы ужас говорите! Подобные вещи даже
страшно произносить.
– Вы меня послушайте, – рявкнула Лена, – а
потом уж решайте, где настоящий ужас!
Я стала вертеть в руках хрупкую, похожую на наперсток
чашечку, а Лена с жаром принялась за рассказ.
Розу она в свое время часто видела у бабушки. Но портниха
совершенно не интересовала Лену. Девочке одежду не шили. Впрочем, нет, в
младших классах Лена изображала на каждый Новый год снежинку. Карнавальные
костюмы в те времена не продавались, и Роза мастерила белые платьица, обильно
обсыпанные блестящими стразами, но, когда Лена перешла в пятый класс,
необходимость в таких нарядах отпала.
Чем старше становилась Лена, тем большую антипатию испытывала
к портнихе. Роза казалась ей неискренней, слишком улыбчивой и до приторности
вежливой. Было видно, что она изо всех сил старается понравиться не только
хозяевам, но и прислуге. Портниха демонстративно смеялась над глупыми
анекдотами, которые обожал рассказывать шофер Марковых, и бесплатно кроила
платья для их домработницы.
Однажды она привела с собой девочку, ровесницу Лены, и
сказала:
– Знакомься, Леночка, это моя дочь Лиза, ей хочется с
тобой дружить!
– А мне с ней нет, – ответила Лена и ушла к себе.
Но уже через пару мгновений девочке стало стыдно, и она
пошла к бабушке.
Роза ползала на коленях, подшивая подол нового платья. Лиза
тихо сидела в углу.
– У тебя есть кукольный дом? – спросила Лена.
– Нет, – робко ответила та.
– Пошли, мой покажу, – предложила Леночка.
С тех пор Роза стала каждый раз приводить с собой дочку.
Нельзя сказать, что девочки испытывали огромную радость от общения друг с
другом, но играли вместе без скандалов и рева.
Потом бабушка скончалась, и Роза с Лизой исчезли из жизни
Лены.
Пролетели годы, Леночка поступила в институт. Как-то в конце
сентября к ней подошла тоненькая девочка и спросила:
– Ты меня помнишь? Я Лиза Марченко. Моя мама, Роза
Михайловна, работала у вас портнихой. Сразу тебя узнала, хоть и не один год
прошел.
На Лену мигом нахлынули воспоминания о счастливом детстве, о
тех днях, когда были живы ее родители и бабушка, о беззаботном, благополучном,
сытом времени, когда не приходилось думать о том, как заработать себе на кусок
хлеба. Воспоминания эти были такими горько-сладкими, что Леночка, не сумев
сдержать порыва, бросилась к Лизе на шею.
Отношения возобновились, более того, они стали крепкими,
доверительными, очень близкими. И скоро Лена поняла: Лизе живется дома совсем
не весело. Честно говоря, Леночка никак не могла взять в толк, ну зачем Роза
Михайловна произвела на свет троих детей. Ни Лиза, ни Нина, ни Сережа
совершенно не интересовали мать. Бывшая швея теперь рулила серьезным бизнесом.
Дело отнимало у нее все время, домашние заботы были возложены на бабушку Сирену
Львовну.
Лене было не слишком приятно видеть Розу. Только не
подумайте, что бывшая бабушкина портниха принимала внучку своей заказчицы с
кривым лицом. Совсем напротив. Роза Михайловна была сама любезность. Она ахала
и охала, узнав, сколько испытаний выпало на долю Леночки, ставшей в юном
возрасте круглой сиротой. Роза с выражением самого полного сочувствия на лице
предложила ей сшить совершенно бесплатно, в качестве, так сказать, гуманитарной
помощи, пару юбочек. Но чем приветливее улыбалась удачливая портниха, тем яснее
становилось Лене: Роза просто радуется тому, что внучка бывшей заказчицы сейчас
под конем. Наверное, Роза Михайловна чувствовала себя униженной, ползая с
булавками в зубах перед дамами, шившими вечерние наряды. Вот поэтому сейчас она
и пытается показать Лене ее место.
По счастью, Роза Михайловна нечасто приходила домой раньше
полуночи, и Лена благополучно избегала встреч с ней. Вот Сирена Львовна была
другой. Леночка никогда не чувствовала себя около нее униженной.
Потом с Леной случилась неприятность. Студенты поручили ей
купить подарок к юбилею ректора института. Купюры собирали со всех групп, и в
результате в руках у первокурсницы Марковой оказалась огромная сумма – тысяча
долларов.
– Ступай в ГУМ, – посоветовали ей
однокашники, – и возьми там дорогую авторучку.
Леночка отправилась выполнять поручение, выбрала необходимую
вещь, подошла к кассе, стала рыться в сумочке и поняла, что ее обворовали.
