И опять Сирена Львовна разрулила ситуацию, бабушка
служила в семье Марченко мирным парламентарием. С белым флагом в руках она
ходила от одной воюющей стороны к другой и в конце концов примиряла их. Вот и в
тот раз она нашла замечательный выход. Лиза с Петей поселились в ее квартире. А
спустя некоторое время, поняв, что дочь с внучкой закусили удила и не
собираются мириться, старуха подарила апартаменты Лизе.
– Очень несправедливо, – возмущалась сейчас
Нина, – отчего все всегда Лизке доставалось? С самого начала так повелось,
ей лучшее, а нам с Серегой что останется. Знаете, после Лизкиной смерти
квартира пустая стоит. Уж я просила маму, просила, прямо умоляла меня туда
пустить пожить, а она ни в какую. Вот жадина, ни себе, ни людям. С какой стати
бабка огромные хоромы Лизке отдала? Почему не вспомнила про нас с Сергеем? Вот
Лизка счастливица, огребла все!
– Ваша сестра умерла, – напомнила я, – вряд
ли ее судьбу можно считать счастливой.
Нина осеклась:
– Ну да. Только она сама решила убиться, с дури. Ну
ушел муж к другой, и что? Следующего найди и живи на здоровье.
– Роза Михайловна никогда не ходила к Лизе? –
решила я переменить тему.
– Ну потом они вроде как помирились, – поморщилась
Нина, – установили худой мир. Два дня лижутся, четыре дерутся, их бабка
всегда разводила, все ныла: «Девочки, не ссорьтесь. Лиза, будь умнее, Роза,
дочери можно многое простить». Ходила мать к Лизке, а вот она сюда не совалась,
муженек ей запретил.
– Вы не дружили с сестрой?
Нина вытянула нижнюю губу.
– Она кривляка была и эгоистка, все под себя сгребала.
– Можете вспомнить хоть кого-нибудь из подруг Лизы?
– Ну… нет.
Внезапно мне стало душно. В подъезде, несмотря на жару, были
плотно закрыты все окна, от мусоропровода тянуло вонью. Стараясь не дышать, я
продолжила «интервью»:
– Как же так? Наверное, друзья Лизы приходили в дом, вы
общались, неужели никого не вспомните?
Нина надулась.
– Нет. Меня Лизка всегда из комнаты выставляла, если к
ней кто заявлялся. За дурочку держала. Говорю же, мы не дружили.
Я, одурев от отвратительного запаха, потеряла всякое
терпение и ляпнула:
– Ладно, я поняла. Вы с сестрой были в плохих
отношениях. Похоже, что ваша мама тоже недолюбливала Лизу…
– И меня! – воскликнула Нина. – Мне вообще
никогда ничего не доставалось! Совсем! Вообще!
Я глянула на золотые сережки, покачивающиеся в розовых ушках
капризницы, и проглотила все справедливые замечания.
– Мама врет, – кипя от негодования, продолжала
Нина, – она знает, к кому Петька на Краснокумскую улицу шел! Вот! Она
очень хорошо поняла, в чьем подъезде его укокошили!
– Погоди, – не утерпела я, – а ты откуда в
курсе про Краснокумскую и смерть Попова? Ты знала, что Петра убили, и не
сказала маме?
Нина хмыкнула:
– Да вы же сами только что все рассказали.
– Ты подслушивала!
– Нет, просто слышала, – пожала плечами
Нина, – голос у вас въедливый, громкий.
Я пропустила мимо ушей ее последнее замечание и быстро
спросила:
– Так к кому же шел Петр?
– А к Ларисе Дмитриевне.
– Это кто же такая?
– Бабушкина лучшая подруга. Они друг с другом
перезванивались каждый день прямо! Слушать противно было: «Ах, ах, Ларисочка,
ты как? Все в порядке?» Фу-ты ну-ты…
– Номер квартиры знаете?
Нина скривилась:
– Не-а.
– А телефон?
Девушка сунула руку в карман и вытащила блокнотик.
– Пишите. А вы можете потом снова поехать в милицию, ну
туда, где вам сообщили про смерть Петра?
– В общем да, только зачем?
– Расскажите им, что мать врет, пусть ее за
лжесвидетельство притянут!
У меня отвисла челюсть. Потом, с трудом взяв себя в руки, я
хотела было резонно возразить девочке. Роза Михайловна не говорила неправды,
она могла просто забыть адрес подруги матери, и я вовсе не представитель
закона, никто не обязывает говорить мне истину. Но Нина не дала мне и слова
вымолвить.
– Вы с Лариской-то поговорите, – продолжала
она, – она тоже только Лизку любила, вечно ей подарочки делала, а мне шиш!
Знаете, кто Петю убил?
– Нет, – растерянно ответила я, – понятия не
имею.
– Так она же!
– Вы о ком говорите?
– Да о Лариске же! – сердито воскликнула
Нина, – небось Лизка ей пожаловалась на то, что Петька с Маринкой
трахается, вот Ларка и решила ради своей драгоценной кошечки постараться. Мне,
между прочим, она никогда не помогала. Знаете, что один раз получилось?
Я покачала головой:
– Нет.
– Мне деньги понадобились, – тарахтела
Нина, – мать, как всегда, в командировку умотала, бабка занудила: «Только
на хозяйство имею», ну я и позвонила Лариске, попросила, совсем немного, на
месяц. Так она…
Нина внезапно замолчала.
– Не дала! – завершила я за нее фразу.
– Точно, – сердито кивнула Нина, – да еще
отчитала меня, а потом пожаловалась бабке, та матери рассказала. Влетело мне по
первое число, мало не показалось. Между прочим, Лизке Лариса всегда деньги
совала. Вот так! Вы в милицию вернитесь и расскажите: Лариска Петьку убила,
Лизочке любимой угодить хотела, а мать врет.
Выплюнув последнюю фразу, ангельское создание исчезло,
оставив в воздухе легкий аромат дорогих духов. От смеси запахов парфюма и
мусора меня затошнило еще сильней, поэтому я поспешила выбраться на улицу.
Сев на скамеечку около песочницы, я вытащила мобильный и
набрала номер.
– Да, – отозвался молодой, звонкий голос.
– Позовите Ларису Дмитриевну, пожалуйста, –
попросила я, ожидая услышать: «Бабуся, тебя к телефону».
Но девушка ответила:
– Это я.
Иногда в семьях внучкам дают имя в честь бабушки, поэтому я
спокойно продолжила:
– Но мне нужны не вы, а бабушка.
– Чья? – раздался тихий смешок.
– Ваша.
