– Корова? – с неожиданным участием осведомился
Сарпенко.
– Не, Райка преставилась, – бодро сообщила
я, – вот меня и отправили поразведать, где, чего и как случилось. Может, хоронить
надо!
Николай пару секунд моргал белесыми ресницами, потом
спросил:
– Издеваетесь, да? Несколько лет прошло, какое
погребение?
– Ну, мало ли как случается, – юродствовала
я, – всяко бывает…
– Кто вы Попову?
– Ихней мамоньки третьего мужа дочь от второго брака.
Николай снова заморгал.
– Родственница, значит?
– Самая близкая. Вы уж разъясните, чего с Петькой
приключилось, – заныла я, – а то меня дома ругать будут, в Москву
скаталась, деньги потратила, ничего не узнала.
– Кому скажу, не поверят, – вздохнул
Николай, – ладно, погодите пока в коридорчике.
Он вытолкал меня за дверь, тщательно закрыл кабинет и указал
на колченогий стул:
– Тут подождите!
Я покорно села и стала ждать. Время тянулось словно жвачка.
Наконец Николай снова появился передо мной, в руках он держал тоненькую желтую
папочку.
Мы вошли в кабинет.
– Вашего родственника убили, – сказал капитан.
– Как убили? – совершенно искренне удивилась
я. – Быть того не может. Кто? Почему?
Николай вытащил сигареты.
– «Висяк» это. Кто убил… зачем… Небось деньги парень
имел, ну, зарплату нес, на ограбление похоже.
– Нельзя ли узнать более детальные подробности? –
поинтересовалась я.
Николай с легким изумлением глянул в мою сторону. Я поняла,
что, ошеломленная нежданной информацией, выпала из образа малоразвитой
крестьянской бабы, и продолжила, шмыгая носом:
– Это моя тетенька, учительница, спросить велела. Прямо
в голову втемяшила, так и скажи: «детальные подробности».
Николай хмыкнул.
– Да нет никаких особых деталей. Петра Попова
обнаружила Ольга Савостьянова в подъезде своего дома на Краснокумской улице.
Она же вызвала милицию. Женщина работает врачом, поэтому попыталась оказать
Попову первую помощь, проявила сознательность, никого из любопытных в подъезд
не впустила, место происшествия осталось незатоптанным, но толку чистый ноль.
Следов мало, и нельзя с уверенностью сказать, что они принадлежат преступнику.
Из кармана у Попова исчез кошелек, в котором была приличная сумма, с запястья
сняли золотые часы, с шеи сорвали цепочку с крестом, типичное ограбление.
Наркоманы небось орудовали. Ломало их, наверное, денег на дозу не было, а тут
прилично одетый кент идет. Проводили до подъезда и избили, обычное дело,
«висяк». Попов в больнице умер, к утру.
– Погодите, – воскликнула я, – а откуда же вы
узнали про часы, цепочку и деньги? Он что, жив был, когда милиция приехала?
– Мертвее некуда, – отозвался Николай.
– Так откуда такие сведения?
– Никак вас не пойму, гражданочка, – устало
перебил меня капитан, – вам чего надо-то?
– Когда вы нашли Попова, он, естественно, молчал, так?
– Так.
– Кто же рассказал о деньгах и прочем украденном?
– Жена его… как ее… вот тут… э… Елизавета Семеновна
Марченко.
Боясь упасть со стула, я вцепилась пальцами в край
обшарпанного стола.
– Лиза? Не может быть!
– Почему? – удивился капитан. – Ее сразу
известили.
– Личность Петра Попова установили без проблем?
– При нем имелся паспорт, – машинально ответил
Николай и нахмурился. – Вы кто такая? Не надо больше прикидываться
деревенщиной из глухомани. Плохо получается, вначале еще ничего шло, а потом
неубедительно стало.
Поняв, что роль была сыграна неудачно, я улыбнулась.
– Вас не обманешь.
– Это верно, – кивнул Николай, – так в чем
дело?
– Моя подруга, Рита Клепикова, хочет усыновить
мальчика-сироту, сына Петра Попова. Он сейчас живет со своей двоюродной бабкой,
Зинаидой. Та очень хитрая, вот и выдает Рите информацию про малыша по каплям.
Мы решили сами разузнать, что за беда приключилась с отцом ребенка. Мать у него
спилась, есть свидетельство о ее смерти, а о Петре лишь ваше извещение. Очень
сложная ситуация. Рита возьмет мальчика, а потом явится его папаша-алкоголик и
станет предъявлять на него права. Вот я и приехала на разведку.
– Чего сразу-то правду не сообщили? – буркнул
Николай. – Спектакль устроили…
– Думала, вы меня выгоните, в милиции не слишком-то
любят с посторонними дела обсуждать.
– Не все сволочи, – сердито ответил
капитан, – ладно. Пусть ваша подруга не сомневается. Мальчик сирота.
Кстати, отец его алкоголиком не был, нормальный мужик. А вот жена…
– С ней что?
– Сообщили ей о несчастье, приехать попросили, а она из
окошка сиганула или повесилась. Не помню сейчас точно, в общем, с собой
покончила! Я потом даже переживал. Кто знал, что у них такая любовь была? Надо
бы поаккуратней, приехать домой… Только времени у нас никогда нет, вот и
позвонили по телефону. И ведь она мне спокойной показалась, не заплакала, не
закричала, тихо так пообещала: «Обязательно приеду, чуть попозже, сейчас очень
рано, часа через три-четыре». А потом раз, и готово! Но она по телефону про
часы, крест и деньги рассказала.
– Не знаете, что Петр на Краснокумской делал?
– Понятия не имею. Если честно, то «висяк» он и есть
висяк.
Я кивнула. Яснее некуда. Мужа убили, жена покончила с собой,
а милиция особо напрягаться не стала.
– Вы точно уверены, что это Попов? Может, другой
человек погиб?
Капитан щелкнул языком.
– У него во внутреннем кармане пиджака лежала
телефонная книжка, на первой страничке все данные стояли: имя, фамилия,
отчество, адрес, и паспорт в кармане.
Я внимательно слушала Николая. Сама так же поступила с
еженедельником в надежде на то, что случайно потерянная записная книжка попадет
к приличному человеку, который не поленится вернуть ее законному хозяину. Есть,
правда, одно «но»…
– Книжку-то мог иметь при себе совсем посторонний
мужчина, вовсе не Петр.
Николай вскинул брови.
