Выйдя от Марченко, я влилась в толпу и пошла к метро. Каждое
утро трачу по полчаса, раздумывая над простым вопросом, который вместе со мной
задают себе тысячи москвичей. Нет, это не сакраментальные «Что делать?» и «Кто
виноват?». Меня волнует более животрепещущая проблема: «Брать или не брать свою
машину?» Почти как «быть или не быть». Если все же приму решение сесть за руль,
то гарантированно попаду в многокилометровую пробку, везде опоздаю и задохнусь
от бензинового смога, висящего над шоссе. Коли соберусь отправиться в метро, то
снова задохнусь, потому как в подземке просто нечем дышать, меня затолкают
потные соотечественники, а свободное место окажется лишь возле отчаянно
воняющего бомжа. Так «брать или не брать»?
Сегодня я решила «не брать» и сейчас горько сожалела об
этом. Стояла удушающая жара, путь до метро лежал по самому солнцепеку. Одурев
от духоты, я совершила еще одну, почти роковую ошибку – вскочила в автобус и
тут же поняла, что сейчас потеряю сознание. Железный ящик на колесах походил на
душегубку. В салоне одуряюще пахло бензином. Я плюхнулась на сиденье и
удивилась. Кругом полно народа – и есть свободное место. Может, его никто не заметил?
Но, проехав полминуты, я поняла, в чем дело. Прямо под сиденьем вовсю работала
печка. Мои ноги под джинсами сразу стали мокрыми, футболка прилипла к спине, по
лицу потек пот. Наверное, я сейчас замечательно выгляжу: тушь с ресниц
размазалась по щекам, помада с губ переместилась на подбородок.
В метро оказалось еще жарче, да еще около меня, шумно дыша,
встала очень полная тетка в обтягивающем платье. Толстухе было явно хуже, чем
мне. Красная, с измученным лицом, она держала в одной руке туго набитую сумку,
второй уцепилась за поручень. Про такую вещь, как дезодорант, дама, очевидно,
никогда не слышала, и я отвернулась в сторону, стараясь не дышать глубоко. Вот
грязнуля! Да в любом ларьке полно всяких средств от пота. Впрочем, вдруг у нее
нет денег?
Пытаясь оправдать давно не мывшуюся особу, я слегка
подвинулась и очутилась возле молодого парня. Слава богу, от него пахло
одеколоном. Но уже через пару секунд снова переместилась к тетке. Юноша,
совершенно не подумав, вылил на себя целую бочку парфюма.
Весь длинный перегон от «Динамо» до «Аэропорта» я топталась
между двумя вонючими пассажирами, в носу смешались разные запахи, к горлу
подкатывала тошнота, перед глазами прыгали точки. На «Соколе» толпа поредела, я
шлепнулась на сиденье. Вот и думай теперь, что лучше: обливаться духами или
ходить потной? Во всяком случае, ясно одно: ни в какой Никологорск я сейчас не
поеду. Побегу домой и нырну под душ.
Открыв дверь, я вползла в темный, прохладный коридор и с
наслаждением вдохнула ароматы любимой квартиры. Пахло просто замечательно:
свежемолотым кофе и еще чем-то родным, своим, привычным.
Послышалось уверенное топанье, и в прихожую выскочил
Никитка, прижимающий к груди ярко-красную машину.
– Вика, матри, папа «БМВ» купив, – сообщил он.
Никитос поздно начал говорить и пока не слишком четко
выговаривает слова, но я его великолепно понимаю.
– Отличная машина, – одобрила я.
Для меня остается загадкой, каким образом малыш ловко
различает марки автомобилей. На прогулке он тычет пальчиком во все, что имеет
четыре колеса, и сообщает:
– «Мерседес», «Лада», «Газель», джип.
Он никогда не ошибается. Не так давно мы пошли с ним в
магазин, за мороженым. По своей привычке Никитка выставил пальчик в сторону
лаково-блестящей иномарки, припаркованной у тротуара, и сообщил:
– «Ауди».
Я пригляделась. Честно говоря, плохо разбираюсь в марках
машин, но «Ауди» отличаю от остальных, потому что она имеет характерный знак:
блестящие кольца. Мне стало интересно, каким образом Никитос определяет, какая
тачка перед ним, и я нарочно сказала:
– Ты ошибся. Это «Мерседес».
– «Ауди», – повторил Никита.
– Почему ты так решил?
– Там крышечки, – сообщил он.
Вот тут я пришла в окончательное изумление:
– Крышечки? Какие?
– Как на баночке, – пояснил Никитос.
– Ты хочешь сказать, что «Ауди» имеет крышки, как твои
банки с едой?
– Да, – кивнул мальчик.
– Где они?
Никитка выдернул из моих пальцев свою маленькую липкую
ладошку, подбежал к иномарке и, указывая на фирменный знак, никелированные
кольца, объяснил:
– Вика, матри, «Ауди», крышечки.
Я засмеялась.
– Это кольца.
Малыш захлопал глазами. Пришлось снять с безымянного пальца
символ супружества и объяснять:
– Вот кольцо, туда можно продеть пальчик, оно внутри
пустое. В крышечку ничего не пролезет, она плоская, понял?
Никитка несколько раз надел и снял мое колечко, потом снова
подбежал к «Ауди» и заявил:
– Крышечки! Пальчик не входит.
Я тяжело вздохнула. Да уж, объяснила ребенку суть. Он все
великолепно понял: раз не хочет нанизываться, это крышка.
Глава 9
– Котлетку хочешь? – крикнула из кухни
Томочка. – Эй, Вилка, иди сюда, я только пожарила.
– Душно очень, может, вечером, попозже, когда Олег
придет, – ответила я, входя на кухню.
Внезапно Тома резко покраснела, а на глазах подруги
выступили слезы. Я испугалась, подскочила к ней, выхватила лопаточку и сердито
сказала:
– Дохозяйствовалась. Хватит. Никому ничего мясного при
такой жаре не хочется. Иди полежи, а я пока всех покормлю и за Никитосом
пригляжу.
– Это ты сядь, – неожиданно серьезно ответила
она, – и выслушай меня.
Я молча села и уставилась на Тому.
– Целую неделю мучаюсь, – выпалила та, – все
не знала, следует ли тебе говорить. Извелась просто!
Вот тут я перепугалась окончательно. Тамара святой человек,
очень откровенный и по-детски непосредственный. Скрытничать у нее не
получается. Мы живем вместе много лет и давно стали роднее сестер. Между нами
никогда не существовало особых тайн, а теперь их и вовсе нет. По сути, мы одна
большая семья, естественно, изредка случаются недопонимания, конфликты, но
всегда находится разумный человек, который остужает чрезмерно горячие головы
домочадцев, и это, как правило, Тома. Что же такое она могла утаивать от меня
семь дней?
Напрашивался лишь один ответ. Тамара серьезно заболела.
Сначала она по привычке решила не обременять нас сообщением о недуге, но вот…
