– Пусть тебе другую купят, – засмеялся Костя, совершенно не
поверивший услышанному.
Дима покачал головой:
– Не выйдет. Понимаешь, у этой квартиры уже есть хозяин, ее
просто на меня перепишут.
Только никому ни гугу, иначе плохо будет! Дело жутко
секретное!
Костя кивнул:
– Ладно! Но только…
– Ой, заткнись, – рассердился Дима, – не зуди.
Костик очень не любил ссориться с любовником и поэтому
замолчал, но остался при своем мнении.
– Степан тут ни при чем, – внушал он мне сейчас, – хотя тоже
стремное дело получилось.
– Отчего ты решил, что к Степану все произошедшее не имеет
отношения? – поинтересовалась я.
Костя схватил со стола парик и начал накручивать
искусственные пряди на палец.
– Я-то не очень во все шулерские дела вникал.
Знал только, что Димка с Андрюхой не на себя работали. Над
ними люди были, они квартиру с бабкой организовали. Нам не так уж и много денег
оставалось, основной доход дальше утекал, но на жизнь хватало, и мы кое-чего
откладывали. Димка даже на однушку накопил. У нас четкий уговор был: ничего не
берем у лоха – ни денег просто так, ни документов, ни золотишка, ни часов.
Только то, что проиграл. Мы же не бандиты, не гопники, а
честные каталы.
Я усмехнулась про себя. Честный шулер! Замечательно звучит,
не правда ли?
– С этим Степаном такая глупость вышла, – объяснял Дима, –
не свои он проиграл. Его с большими деньгами в Москву за товаром серьезные люди
прислали, не знали, что он азартный игрок, прямо больной при виде карт
делается. Играть не умеет, а садится. Ну и общипали мы его в два счета.
Степан вернулся назад, в свой Харьков, всего-то ночь ехать,
и упал в ноги к пахану. Тот возмутился и велел шестеркам быстро разобраться в
ситуации. Клевреты постарались и раздобыли информацию, кто и где отнял тугрики
у Степана.
Они явились в салон и до смерти напугали Анджелу, та
кинулась к своим. Но инцидент был улажен мгновенно. «Начальство» Димы и Костика
встретилось с украинским паханом. О чем они толковали, каким образом пришли к
консенсусу, Костя, естественно, не знал. Им просто сказали:
– Дело улажено, работайте спокойно.
Но за «ломберный» столик Константин больше не садился,
потому что Диму убили.
– Степан тут ни при чем, – талдычил Костя, терзая парик.
– Но мне Анджела сказала…
Костя поднял огромные, казавшиеся бездонными из-за густых
накладных ресниц глаза.
– Анджела дура! Полная и окончательная. Уж не знаю, что ей
взбрело в голову! У нее в мозгу все, словно в кривом зеркале, искажается. Ведь
объяснили ей: работаем дальше спокойно, так нет!
В эту минуту дверь распахнулась, и появилось существо
непонятного пола, одетое в блестящий костюм типа пижамы и обильно украшенное
перьями.
– Костяня, – зачирикало оно, – ты позвонил насчет грима?
– Потом!
– Нет, сейчас.
– Видишь, я занят.
– Костя-аня, – заныло существо, подрагивая перьями, –
пра-ативный, гадкий! Жду весь день.
Ну разве трудно?
Костик тяжело вздохнул.
– Извини, – сказал он мне, потом вытащил. мобильный и
заявил:
– Телефонную книгу дома забыл, если сохранился в памяти
номер, то…
Внезапно я перестала воспринимать окружающее. «Если остался
в памяти номер…» Перед глазами моментально возникла картина: я лежу в коробе
под матрацем и вижу в щель ноги в черных кроссовках с красными вставками и
желтыми шнурками. Обувь для попугая. Ноги походили взад-вперед, потом
послышались пиканье и голос, сказавший: «Нет».
Телефон у Виктории Евгеньевны такой же, как у нас, старуха
мертва, в квартире никого больше нет, трубкой не пользовались. Значит, в памяти
обязательно должен остаться номер. Я могу узнать, куда звонила дама в черных
кроссовках.
Может, хоть это натолкнет меня на след?
Едва дождавшись, когда блестящая пижама уйдет, я вцепилась в
парня.
– У тебя есть ключи от квартиры Виктории Евгеньевны?
– Да, – кивнул он, – они у всех имелись: у Димки, Маринки,
Андрюхи и меня. Только у Анджелы не было!
– Давай!
– Зачем?
– Ты хочешь наказать убийцу Димы?
Костик замялся, потом сказал:
– Ну.., нет.
– Почему?
– Зина моя мать, и хотя я никогда не прощу ей всего, но
понимаешь…
– Твои родители с этим делом ничего общего не имеют!
Костя отшвырнул парик в угол.
– О господи!
– Дай ключи! Немедленно! Я поймаю того, кто задушил Диму!
Костя вздрогнул, встал, подошел к стоящей в углу сумке, и
тут же ожил громкоговоритель, прикрепленный к стене:
– Огонек.., ты где? Уже вступление идет!
– Мама! – взвизгнул Костя. – Я опаздываю.
Он моментально вытолкал меня в коридор и, схватив за руку,
потащил вперед. Мы оказались перед пыльным бархатным занавесом, где-то сбоку
одуряюще гремела музыка. Костя, на ходу влезший в майку и нацепивший
растрепанный парик, подтолкнул меня влево.
– Осторожно, там две ступеньки, – заботливо сказал он, –
сядь где-нибудь, посмотри, как я танцую, а потом я отдам тебе ключи, и
договорим.
Я повиновалась и очутилась в гомонящем зале, где колыхался
плотный сигаретный дым. Множество столиков, между которыми практически не
осталось проходов, за ними широкая танцплощадка, а прямо передо мной круглая
сцена с шестом.
Оглядевшись, я увидела пустое кресло и села.
Надеюсь, не вызову недоуменных вопросов. Официанты,
хорошенькие мальчики, все, как на подбор, кудрявые блондины, бегали по залу с
полными подносами. На ногах у них было нечто напоминавшее сандалии римских
легионеров, на мой взгляд, очень неудобная обувь, я бы непременно упала и
грохнула всю посуду, вели мне кто-нибудь разносить еду в таких босоножках.
