Несмотря на то что здесь стояли здоровенная допотопная ванна
из чугуна и унитаз, а на стене висела раковина размером с корыто, оставалось
еще много свободного места. Даже три разнокалиберные стиральные машины не
мешали. Похоже, все братья имеют разный материальный достаток, кто-то из них
приобрел «Канди-автомат», другой обзавелся «Вяткой», а у третьего дела совсем
плохи, его жена пользуется «антикварным» агрегатом с валиками наверху. Для
отжима белья ей приходится пользоваться двумя резиновыми кругляшками. Когда-то
и у нас с Раисой была похожая машина, и мачеха, страшно матерясь, вертела ручки
и орала:
– Эй, Вилка, хватай простыню! Придумал же кто-то хренотень,
сам бы так бельишко помял, а я бы посмотрела, понравится или нет!
Нет, все-таки туалет с окном – это здорово.
Во-первых, не нужен освежитель, можно легко проветрить
помещение, во-вторых, светло!
Я подошла к окну и глянула вниз. Во дворе, радуясь хорошей
погоде, гомонили дети. Дверь подъезда стукнула, наружу, слегка покачиваясь,
вышел Серый. Я усмехнулась. Ну, далеко парень не уйдет, свалится небось около
песочницы. Но Серый, не оглядываясь, пересек площадку с качелями и пошел к
метро. Его походка стала твердой, согнутая спина выпрямилась, и я вдруг поняла:
он не пьян. Белокурые волосы парня шевелил легкий ветерок. Блондин… Блондин!!!
Чувствуя, как сердце проваливается в желудок, я понеслась по коридору в комнату
Анджелы.
Глава 15
Она лежала на софе, закрытая с головой пледом.
– Анджела, – тихо позвала я, – ты чего, спишь?
Ответа не последовало. На ватных ногах я приблизилась к
дивану.
– Анджела… Эй, отзовись…
Я сдернула одеяло и подавилась криком.
Несчастная скрючилась в позе эмбриона, подтянув ноги к
подбородку, глаза ее были широко раскрыты, нижняя челюсть отвисла. Я сначала не
поняла, что произошло, но потом увидела, что в шею девушки впился тонкий
шнурок.
На какую-то секунду я растерялась. Первой мыслью было:
быстро бежать отсюда. Но разве можно оставить тело несчастной? Нужно по крайней
мере вызвать милицию! В полном отчаянии я глянула в широко распахнутые глаза
Анджелы и вдруг увидела, что ее зрачки начинают медленно расширяться. Господи,
она жива!
Преодолевая ужас, я схватила ее за липкую шею и попыталась
разорвать шнурок. Куда там!
Одно хорошо, тугая петля слегка ослабла, и я услышала легкий
вздох. В ту же секунду Анджела выпрямила ноги и закрыла глаза. Я опрометью
бросилась на кухню, расшвыряла кучу грязной посуды и нашла то, что искала, –
ножницы, вернее даже, секатор. Очевидно, кто-то из хозяек резал ими недавно
курицу, лезвия были жирными. Но мне было не до чистоты, счет времени шел на
секунды.
Когда я перерезала шнурок, Анджела не изменила позы. Ей явно
было очень плохо, на шее остался кроваво-красный след.
– Сейчас, сейчас, – забормотала я и кинулась звонить в
«Скорую помощь».
Ожидая врачей, я сидела около Анджелы на софе, периодически
проверяя, дышит ли она.
Анджела, казалось, спала или, скорее всего, была без
сознания. Несчастная не реагировала на мои вопросы, не шевелилась, не открывала
глаз, а только слабо хрипела, и с каждым ее натуженным вздохом мне делалось все
страшней и страшней.
Чтобы побороть ужас, я стала анализировать случившееся.
Значит, киллер нагло позвонил в дверь. Может, он просто хотел разведать обстановку,
собирался прикинуться ну.., к примеру, водопроводчиком, а может, знал, что тут
сидят одни пьяные люди. Как бы то ни было, открывшая дверь баба мгновенно
приняла его за своего знакомого и стала предлагать штрафную. Меня она тоже с
ходу приняла за какую-то Асю, а убийцу стала называть Серым. Тот не преминул
воспользоваться ситуацией, прикинулся пьяным и отправился на поиски Анджелы.
Меня он ловко обманул, сделал свое дело и ушел.
Раздался звонок, я рванула в коридор, но у входа раньше
оказалась тетка, та самая, что открыла мне. Опять с бокалом в руке, она
распахнула дверь, уперлась взглядом в двух хмурых мужиков с железными ящиками в
руках и заорала:
– О-о-о, мальчики! Сеня! Леха! Штрафную, ля-ля-ля, пей до
дна!
Врачи переглянулись и, отодвинув кривляющуюся пьянчугу,
вошли в квартиру.
– Сюда, – закричала я, размахивая руками, – сюда!
Баба на секунду примолкла, а потом завелась с новой силой:
– А ну, ребята, водочки! Под селедочку!
– Что у вас? – сердито поинтересовался один из докторов.
Я втолкнула их в комнату к Анджеле.
– Вот, ей плохо.
Один врач наклонился над девушкой и присвистнул:
– Толя, давай…
Они захлопотали вокруг ящика, зазвенели какими-то железками,
стали отбивать горлышки у ампул.
– Милицию надо вызвать, – сказал Толя, готовя укол.
– Она жива? – тихо спросила я.
– Да, – рявкнул второй врач, – редкое везение! Что у вас тут
происходит?
Я попятилась к двери.
– Сейчас, сейчас…
В этот момент Анджела всхлипнула, и медики занялись ею.
Пользуясь тем, что врачи отвернулись, я тихонько вышла в коридор, на цыпочках
прошла мимо голосившей песни, озверевшей от выпитого компании и бросилась на
улицу. Врачи, скорей всего, отправят Анджелу в больницу и вызовут на место
происшествия представителей властей. Мне тут оставаться опасно, моментально
заберут в отделение, и несчастной, глупой, вляпавшейся в неприятную историю
Анджеле я ничем больше не смогу помочь!
Домчавшись до метро «Филевский парк», я хотела было купить у
лоточницы эскимо, но перед глазами неожиданно встало лицо Анджелы с выпученными
глазами, и желание полакомиться мгновенно испарилось без следа.
Я привалилась к железной ограде и стала разглядывать
гомонящую толпу. Итак, что мы имеем? Несчастная Настька Чердынцева, решившая не
сдавать меня преступникам, мается в цементном мешке, ожидая смерти. Спасти ее
может только таинственная вещь, которую я должна в указанный день и час
принести к некоему Мартыну. В школьные годы у меня по математике была четверка,
полученная по чистому недоразумению.
