Вероника схватила меня за рукав.
– Кара, конечно, хороший мастер, других у нас просто нет, но
у нее опыта маловато, вам нужно к Светлане, та просто творит чудеса.
Не понимая, куда она клонит, я ответила:
– Я заглянула к вам случайно, просто шла мимо, на рецепшен
сказали, что парикмахеры заняты!
Вероника потащила меня по коридору и втолкнула в свой
кабинет.
– Анджела дура, – заявила она, – ее давно следует выгнать.
Держу ее из милости, не умеет нормального клиента распознать. Вас как зовут?
– Виола Тараканова.
– Ах, милая Виолочка, – запела Вероника, роясь в столе, – я
сразу поняла, мы с вами люди одного круга, работающие женщины, вынужденные
самостоятельно скрести лапками, чтобы добыть себе денег на скромное
существование. У вас ведь тоже нет богатого мужа, который разрешает вам
пользоваться своим кошельком?
– Нет, – осторожно ответила я.
– Понимаю! – с энтузиазмом воскликнула Вероника. – Сама как
бешеная белка верчусь.
Вот вам от меня скромный подарок.
Я уставилась на ярко-розовую бумажку.
– Что это?
– Абонемент на десять бесплатных посещений моего салона, –
пояснила хозяйка, – видите, вот тут написано «Стопроцентная скидка». Приходите
завтра, в одиннадцать утра, вас обслужит Светлана, наш лучший мастер,
волшебница.
– Но почему вы решили сделать мне такой царский презент? –
изумилась я.
– Просто почувствовала в вас родственную душу, – прочирикала
Вероника, – берите, берите, не стесняйтесь, для своих друзей я всегда делаю
скидки.
Я положила листочек в сумку.
– Спасибо, обязательно воспользуюсь.
– Да, кстати! – воскликнула Вероника. – Маленькая просьба!
Сделайте одолжение, не рассказывайте никому о том, что увидели в туалете.
Понимаете, клиенты…
– Ясно, – перебила я ее, – вам незачем покупать мое
молчание, не стану разносить эту новость по Москве.
– Что вы, Виолочка! – всплеснула руками Вероника. – Какая
плата! Что за ерунда! Просто я чувствую к вам необъяснимое расположение, вот и
решила помочь вам изменить имидж, завтра в одиннадцать, не забудьте!
Глава 8
С гудящей головой я села в «Жигули» и поехала домой. До
половины десятого вечера полно времени, успею выпить чаю и полежать на диване.
Мне просто необходимо явиться на свидание к Карине с трезвой головой. Надеюсь,
она в курсе того, что происходит в салоне, а в парикмахерской творится нечто
странное. Сначала убили Диму, потом Марину. Маникюрша пошла в туалет за водой,
а там ее поджидал убийца. Или нет, он вошел через служебную дверь, задушил
несчастную и тут же покинул помещение. На парадном входе дежурит охранник, а на
выходе во двор никого нет.
Интересно, как киллер узнал, что Марина пойдет в туалет?
Как, как! Да очень просто! В парикмахерской огромные окна, мне, кстати говоря,
это не очень нравится, сидишь со всклокоченной головой на обозрении всей улицы,
словно рыба в аквариуме. Я предпочитаю укромные парикмахерские. Ну зачем всем
пешеходам видеть, как мне красят волосы? Но это не имеет отношения к делу,
главное, что с Тверской при желании можно легко увидеть все передвижения
персонала внутри зала.
Убийца спокойно наблюдал в окно, он заметил, что Маринка
встала, взяла голубую мисочку и направилась в коридор. Естественно, киллер
мгновенно понял, что она отправилась за водой, и пошел к служебному входу.
Значит, он хорошо знает внутреннее помещение салона, бывал тут, изучил
обстановку.
Господи, что же такое знали Дима и Марина, несчастные дети
из провинции, задумавшие покорить Москву, раз их убили? Во что они вляпались?
И что делать мне, скажите на милость? У кого узнать про
таинственное НЕЧТО, из-за которого Настю держат в цементном подвале? Нет, надо
обязательно как следует расспросить Карину, у Димы и Марины, наверное, имелись
друзья в салоне или любовники, не может быть, чтобы сотрудники вообще ничего не
знали о брате с сестрой. И потом, ну откуда Дима добыл денег на квартиру? Ему
заплатили. За что? Может, за хранение таинственной вещи?
То ли от неожиданно пришедшей в город жары, то ли из-за
ужасных событий у меня заболела голова. Кое-как добравшись до дома, я приткнула
«Жигули» возле детских качелей и моментально услышала недовольное ворчание
Варвары Анисимовны, бабульки с третьего этажа, прогуливавшей во дворе внука.
– Приехала, навоняла, тут дети играют!
– Но я же на мостовой поставила машину.
– Возле детской площадки!
– Больше негде.
– Накупили колес, – зашипела старуха, – порядочным людям
деваться некуда, заполонили Москву, украинцы чертовы, чеченцы.
Я молча заперла дверцу. Какой смысл спорить с такой?
Объяснять ей, что я родилась в столице?
Да какая разница, где я появилась на свет, ничего плохого
ведь не сделала! Да, наш двор забит машинами под завязку, и у ребят для
прогулок остался крохотный пятачок с чахлой, буро-серой травой, но проблему-то
руганью не решить!
– Дея, Дея, Дея! – раздался нервный крик. – Ты где,
противная собака? Дея! Дея!
Варвара Анисимовна мигом переключилась на новый объект:
– О! Поразвели кобелей! Пенсионерам еды не хватает! Всю
Москву засрали, ступить негде! Ходют, блохами трясут! Порядочному человеку носа
не высунуть. Чеченцы! Украинцы! Понакупали уродов!
Я пошла к подъезду, возле которого металась другая соседка,
круглая, как мячик, Анна Кузьминична из девятнадцатой квартиры.
– Опять Дея убежала? – улыбнулась я.
