Глава 1
Критиковать – значит объяснять человеку, что он делает
что-то не так, как делал бы ты, если бы умел. Не знаю, как вас, а меня фраза,
начинающаяся словами: «Вилка, эй, ты делаешь это не правильно…» – доводит до
бешенства, в особенности если ее произносит мой муж Куприн.
Как все мужчины, Олег уверен, что он единственный владеет
знаниями по всем вопросам. С абсолютной уверенностью в своей правоте Куприн
рассуждает о политике, спорте и кино. Причем если послушать его, то получается,
что уровень жизни в нашей стране низок оттого, что Олег просто не захотел
разрулить ситуацию, а наша сборная по футболу проигрывает потому, что руководит
ею феерический козел, которому не ясно, что в первую очередь… Дальше я
цитировать мужа не стану, поскольку путаюсь в футбольных терминах.
Впрочем, пока речь идет о голах и войне на Ближнем Востоке,
я готова довольно спокойно выслушивать нравоучения мужа, но, к сожалению, на
этом он не останавливается и активно вмешивается в мои дела.
Вот и сегодня, оставшись дома, Олег решил заняться домашним
хозяйством. Сначала он принялся учить меня мыть посуду.
– Капай мыло не на тарелку, а на губку.
– Какая разница, – попыталась я сопротивляться.
– Большая, – не сдался Куприн, – получится больше пены.
Я скрипнула зубами, но, поскольку семейный скандал не входил
в мои планы, сдержалась.
Затем Олег встал около меня и зануд ил:
– Ты что режешь?
– Капусту.
– Зачем?
– Хочу щи сварить.
– Не правильно, надо шинковать лист помельче, а морковку
крупно. Ой, не клади первым лук в кастрюлю!
– Почему?
– Сначала нужно опустить в бульон картошку!
Я снова промолчала, и далось мне это намного трудней, чем в
случае с посудой.
Когда я прокручивала мясо, Олег заорал:
– Что ты делаешь?
– Фарш для котлет.
– Господи, ты смешиваешь свинину с говядиной?!
– Конечно, так все поступают. Котлеты из двух видов мяса
получаются нежными и сочными.
– Бред!
– Но так написано в кулинарной книге, – терпеливо ответила
я, отставила в сторону миску с фаршем, открыла замусоленное издание и сунула
мужу под нос. – Читай.
Тот медленно изучил главу и заявил:
– Ерунда! Я все думал: отчего у меня желудок болит? А оказывается,
ты просто не умеешь готовить!
Вот тут я обозлилась и сердито поинтересовалась:
– Если ты столь хорошо разбираешься в кулинарии, отчего бы
тебе самому не приготовить обед? С удовольствием уступлю тебе место у плиты, у
меня рукопись еще не дописана.
– Кстати! – подскочил Олег. – Я тут прочел твой опус, с
позволения сказать, детектив, и должен сообщить…
– Лучше помолчи, – прошипела я.
Если я могу стоически переносить все тычки и уколы как
нерадивая хозяйка, то ни слова критики, даже самой объективной, не собираюсь
выслушивать в адрес моих криминальных романов.
Но Олег уже понесся на лихом коне критики, размахивая над
головой шашкой. Чем дольше он говорил, тем хуже мне становилось. Сначала я
попыталась сосредоточиться на котлетах, но голос Куприна, звонкий и ядовитый,
просто въедался в печенку.
Наверное, на моем лице появилось откровенно зверское
выражение, потому что Томочка, гладившая тут же, на доске, рубашки, решила
вмешаться:
– Олег, оставь Вилку в покое.
– Кто-то должен указать ей на ошибки! – воскликнул Олег. –
Да она описывает абсолютно нереальные вещи, в жизни так не бывает.
– Это не жизнь, а криминальный роман, – вздохнула Тамара.
Куприн уставился на гладильную доску, помолчал секунду и
заявил:
– Ты не правильно гладишь рубашки, нужно начинать не с
воротника, а с рукавов.
Тома поставила утюг в проволочную корзинку и улыбнулась.
– Может, оно и так, но мне удобнее по-моему.
– Надо по-правильному, – обозлился Олег.
– И кто это сказал? – прищурилась я.
– А у тебя в романах одни глупости, – затопал ногами муж, –
вы меня совершенно не уважаете, я даю вам советы, трачу свое время – и что?
Что?
– Успокойся, – вздохнула я, – говори.
Олег разразился длинной тирадой. Минут пятнадцать он вещал
без передышки, потом остановился и поинтересовался:
– Теперь ясно, как надо писать уголовные истории?
Я сунула пустую сковородку в мойку и не утерпела:
– Если я последую твоим советам, то у меня получится пособие
«Как убить жену и остаться безнаказанным». Поверь, к литературному произведению
это не будет иметь никакого отношения.
Олег побагровел, набрал полные легкие воздуха, и тут, по
счастью, зазвонил телефон.
Я схватила трубку.
– Вилка, – зачастила наша с Томочкой подруга Настя
Чердынцева, – ты что делаешь?
Я чуть было не ляпнула правду: «С мужем ругаюсь», – но потом
вздохнула и сказала:
– Да так! Вот котлеты пожарила.
– А потом чем заняться собираешься?
– Ну.., не знаю. Пуговицы надо к кофте пришить, еще
постирать можно.
Настя хихикнула:
– Славная перспектива. Лучше приезжай ко мне, дело есть.
Я оглядела поле битвы. Красный от гнева Олег нервно курил на
балконе. Стоит мне сейчас положить трубку и сесть около телевизора с иголкой,
как муженек снова начнет свои песни: то не так, это не эдак. Я, естественно, не
сдержусь, скажу что-нибудь обидное, и день закончится скандалом. Нет уж, лучше
удрать к Настене.
– Сейчас, – пообещала я, – только оденусь.
– Ты куда? – закричал Олег, видя, что я бегу в прихожую.
