Ее надо заметить, русскую деревню. Не только Президенту или вице-премьеру Медведеву, но и народу, который в городах сбился в многомиллионные клубки, но в душе остался деревенским. Заметить депутатам, среди которых нет ни единого крестьянина, но русская родовая память в них деревенская. Заметить изобретателям и ученым, которым пора принести в деревню недорогие отопители, электрогенераторы, чудесные знания, повышающие надои и плодородие почв. Заметить писателям и художникам, которые не пропоют очередную тризну о деревне-покойнице, а напишут о невидимых миру радениях, не дающих селу упасть.
Деревня не сдается. Силится отбиться от мироедов-перекупщиков, раздевающих крестьянина до нитки. Старается создать сельхозкооперацию, занятую рынками сбыта. Ратует за крестьянский банк с дешевыми кредитами для фермеров и кооперативов. Внимание страны к деревне, чуткое вслушивание и вглядывание в деревенскую жизнь, моление о деревне, упование на нее как на прародительницу всей русской жизни и красоты есть часть технологий Пятой Империи, которые помогут осуществиться Национальному проекту «Деревня». Без оной России не быть.
Сергей Кугушев
Мать сыра земля Пятой Империи
Столыпин разрушал крестьянскую общину, резал по живому патриархальный мир, установленный от века. Он безжалостно вешал бунтовщиков и смутьянов. Он делал все, чтобы спасти Россию, страну и народ от кровавой жатвы революции, от разрушения уклада русского мира и поругания веры, от разорения хозяйства державы и уничтожения трудовых основ народного бытия. Иного пути не было. Да и этот не привел к спасению.
Сталин принес в жертву сотни тысяч крепких крестьянских хозяйств. Изломал судьбы миллионов селян. Нарушил только-только складывавшийся строй деревенской жизни. Но делал он это для того, чтобы спасти страну, не допустить гибельной, последней и самой страшной гражданской войны между городом и деревней за хлеб, за еду, за жизнь. Он сознательно взял на себя муки, кровь и смерть миллионов, чтобы жили сотни миллионов, чтобы страна крепла и была способна отразить иноземное нашествие. Он принес жертву, чтобы сохранился народ, чтобы народились новые поколения, которым предстояло жить в сильной, динамичной стране, где есть куда приложить свои силы, есть чем гордиться и что беречь. Другого выхода у Сталина не было, все остальные альтернативы были еще хуже, кровавей и гибельней.
Реформаторы, либерал-демократы, рыночники вот уже почти 20 лет целенаправленно изводят под корень российскую деревню. Ни за что, за «понюшку табака». Они делают это во имя дурно понятой идеи прогресса, ради самоубийственного устремления превратить самобытную цивилизацию в сырье для устроения по западным лекалам потребительского общества, где экономика базируется на трофеизме, хищнической эксплуатации природных ресурсов, данных нам Богом и сохраненных предками, банальном воровстве и беззастенчивой эксплуатации созданного неустанными трудами всего народа экономического потенциала. Они методично убивают русскую деревню, поскольку она суть сосредоточение национальной традиции, противостоящей трофеизму, безверию и эгоизму рынка. Сельское хозяйство неотделимо от заботы о земле, от труда по возобновлению природных ресурсов. По своей глубинной сущности крестьянин есть антипод энергетического сырьевика-компрадора, озабоченного экспортом на Запад добытых из подземных кладовых Отчизны природных богатств. Поэтому с деревней расправляются особенно жестко и цинично.
А еще гнобят деревню потому, что в сельском образе жизни, крестьянском труде и деревенской родовой семье заключена духовная основа Русского Мира, его сила и энергетика. В крестьянском быту, где сплавлены духовное и материальное, труд производительный, семейные заботы и житейские дела деревенского общежития, укоренена традиция, без продления которой немыслимо существование нашей Родины как самобытной цивилизации.
Господа обрекли русскую деревню на погибель еще и потому, что она есть оплот веры. И оплот этот явлен не только через сельские церкви, среди прихожан которых жива не показная, а искренняя, сердечная вера, не только в сельских домах, где в красном углу обязательны образа, придающие жилищу сакральное измерение и духовный смысл, но и в самой русской природе. Как проникновенно написал Николай Болдырев: «Наша природа, перегороженная иконостасами зорь, сплошь церковна. Можно сказать, что наша церковь свита из нашей природы. То, что скручено в куполах, то раскручено в небесах; то, что сгущено в иконах, то растворено в веснах. Вот почему наши иконы явлены, то есть как бы непосредственно рождаются в золоте сосен, в траве, в холоде вод. Это было бы невозможно, если бы образы веры не брезжили в нашей природе».
Как же убивают русскую деревню те, кто по недоразумению присвоил себе имя «политической элиты» и сросшиеся с ними сообщества кланов трофейщиков и мародеров? Да так же, как и живут: грубо, цинично и беззастенчиво.
Прежде всего деревню душат стремительным повышением цен на столь необходимые ей топливо и энергию. Какое «элите» дело до деревни, когда дизтопливо и бензин можно продать за рубеж совсем по другим ценам? Если в 1990 году на одну тонну зерна можно было купить шесть тонн дизтоплива, то теперь, чтобы приобрести одну тонну дизтоплива, нужно продать шесть тонн зерна.
Одновременно в стране, по сути, покончено с сельскохозяйственным машиностроением. На бывших гигантских заводах делают что угодно, кроме того, что жизненно необходимо крестьянам. В результате из имевшихся в 1992 году на селе 1,3 миллиона тракторов к настоящему времени осталось менее 470 тысяч. Из 460 тысяч плугов в действии всего 148 тысяч. Количество комбайнов сократилось втрое: с 370 тысяч до 129 тысяч. И дело здесь не только в количественных показателях. Львиную долю технического парка оборудования составляют латаные-перелатаные, чиненые-перечиненые трактора, комбайны и другая техника, которой место, вообще-то, уже на свалке. Предлагается, правда, закупать комбайны в Голландии, Германии, США, других странах. Можно, конечно, купить, только стоят они столько денег, что не только у крестьянского хозяйства, но и у средней агрофирмы их просто нет.
Еще одно эффективное орудие убийства русской деревни – импорт дешевого зарубежного продовольствия. И неважно, что страна ест то, что пагубно сказывается на здоровье и без того уже почти поголовно больной нации. Главное, можно поделить деньги за предоставление квот, получить откаты за дешевый импорт. И неважно, что он отнимает сбыт у отечественной продукции. Главное, у правящих 5 % населения все хорошо.
Как еще изничтожают деревню? Диким, но хорошо спланированным рынком. Между сельхозпроизводителем и населением встала целая цепочка перекупщиков. Крестьянину достается не более 20–30 % от розничной цены овощей, мяса, российских фруктов, ягод, молочной продукции. Остальное уходит хозяевам жизни. К тем, кто никогда не имел отношения к рязанской картошке, нежинским огурцам, тамбовской антоновке.
В результате войны против русской деревни картина сложилась поистине апокалиптическая. Если в 1992 году посевные площади составляли 114,5 млн гектаров, то к началу нынешнего – менее 78 млн. Это меньше, чем было в тяжелейшем для России 1945 году, когда посевные площади превышали 92 млн гектаров. Сегодня 37 млн гектаров пашни зарастают бурьяном и мелколесьем – это почти в 6 раз больше, чем все сельхозугодья такой страны, как Франция. За эти же годы резко сократилось производство зерновых. Если в 1990 году зерна было собрано 116 млн тонн, то в нынешнем году – на треть меньше. Еще более удручающая картина складывается в животноводстве. С 1990 по 2005 год поголовье крупного рогатого скота в России сократилось почти в три раза: с 57 с лишним млн до 21 млн голов, и продолжает снижаться. В результате производство мяса с 1990 по 2005 год уменьшилось вдвое: с 15 млн до 7 млн тонн, производство молока – более чем в полтора раза: с 55 млн до 30 млн тонн, а производство куриных яиц – почти на четверть: с 47 млн до 37 млн тонн. А теперь просто страшные факты: производство молока сейчас находится на уровне 60-х годов прошлого века, свинины – на уровне конца 30-х годов XX века, крупного рогатого скота – на уровне конца XIX века, а овец и коз, простите, – на уровне начала XVIII века. В это же время импорт продовольствия вырос более чем в два раза даже по сравнению с 2000 годом – годом прихода к власти Владимира Владимировича Путина. Уже сегодня половина продовольствия завозится из-за рубежа, и буквально в день, когда писалась эта статья, появилось свежее информационное сообщение: под ликующим заголовком «Мяса будет больше» население информировалось о том, что снят запрет с ввоза мяса из США и Украины.
